---------------------------
+ Лев Кривенко
Рассказ Фурье часть 1
В тридцать седьмом году вышло так, что мне, старшему, еще ходившему в восьмой класс, надо было пристраиваться к заработку.
Из нас четверых работала одна мать, на всем экономившая.
По протекции соседа, всегда бравшего у отца «авансик» до получки, меня определили в артель учетчиком, на 180 рублей в месяц.
В артели варили гуталин для чистки обуви...

------------------------------
Лев Кривенко Рассказ Фурье часть 2.
Работа учетчика оказалась несложной, в пределах четырех арифметических действий. В прокопченном цехе, на сдельщи­не «сидели» женщины, молодые, хохочущие, подкрашивающие в перерыв губы, приплясывающие, и пожилые, молчали­вые, злые, озабоченные, заведенные.

---------------------------
+ Лев Кривенко Рассказ Фурье часть 3.
После обеденного перерыва у меня выдавались свободные часы. Я считал, что если у человека есть свободные часы, то он вправе распоряжаться ими как хочет. Работе учетчика это никак не могло повредить или как-то отразиться на доходах артели.
Есть вещи, к которым нельзя привыкнуть, не похоронив себя заживо...

--------------------------
+ Лев Кривенко Рассказ Фурье часть 4.
В свободные часы я выхожу во двор с книгами: учебни­ками и толстым томом «Истории цивилизации», томом доре­волюционного происхождения, 1912 года издания, перевод с французского. Скальпельным взглядом путешественника, собирающегося в экспедицию, в места, где нет следов чело­века, я оглядываю синее небо, обещающее и на завтра солнечный денечек. Иду к забору, к единственному дереву, к облюбованному месту, с которого можно смотреть, прижмурясь, на плывшее в глаза солнце.

-------------------------
+ отвлечённо фрагмент письма: Наблюдаю, как иногда мальчишки иг­рают во всадников, воображая себя бога­тырями, витязями, мушкетерами, размахи­вая самодельными саблями, шпагами, ме­чами; но, увы, ни от кого из них не услышишь тех крылатых поэтических реп­лик, какие (все по той же доброй воле отца), тоже играя во всадников, когда-то выкрикивал я:
Повеселись, мой верный меч,
Повеселись, мой конь ретивый.

-------------------------------
+ отвлечённо фрагмент письма: Своего отца я не назвал бы педа­гогом. Напротив, бывал он порою горяч, резок, хотя не пил и не курил. Но во мне он видел не просто сына, которым нужно заниматься, а еще и себя - вче­рашнего, веселого, беззаботного, от кото­рого так не хотелось уходить в скуч­ную, однообразную «взрослость» с ее веч­ными неурядицами, суетой. Теперь пони­маю: в нем, как и во мне, как и в Пуш­кине, жил и радовался ребенок.

В Национальном парке Серенгети на севере Танзании, на сравнительно небольшой площади в 13 тысяч километ­ров, живут четыреста тысяч антилоп, двести тысяч зебр и примерно полмиллиона газелей. По сравнению с этими цифрами поголовье жирафов в Серенгети выглядит скромно: всего каких-то одиннадцать ты­сяч. Но когда научный центр имени Михаэля Гржимека в Банаги приступил к деталь­ному изучению этой территории, он не мог пройти мимо «самого длинношеего». Ведь Серенгети расположен в саванне, где древес­ная растительность представлена колючими зонтичными акациями, которые служат основ­ной пищей жирафов. С помощью длинного, гиб­кого и совершенно нечувствительного к уколам колючек языка жираф обрывает самые нежные молодые листья. Если же учесть, что его дневной рацион равен примерно ста килограммам...