Решившись на исповедь перед читателем, Вя­чеслав Спесивцев («Моей памяти поезд...». М., «Советская Россия», 1980) так и не ре­шился писать «от себя» — он подставил на свое ме­сто героя с прозрачным псевдонимом «Юрий Семе­нович». Это можно понять: в конце концов психо­логически не так-то просто выступать с «мемуарами» в 37 лет, хотя в эти 37 лет ты уже и вышел в гром­кие режиссеры и созданный тобой театр прогремел на всю столицу. Все так, однако у Спеснвцева были основания спрятаться за полувымышленного героя. Слишком много потаенно-душевного выплеснул он в эту первую свою книгу. От себя не все и скажешь. От имени Юрия Семеновича легче...
Но такой уход автора за кулисы опасен. Текст на­чинает восприниматься как беллетристический. А это значит, что швы и стыки, естественные и даже под­купающие в документальном повествовании, начина­ют резать глаз. Стихийная талантливость Вячеслава Спесивцева, сказавшаяся в его театральных поста­новках, каким-то краем выявляет себя и на письме: есть подлинность словесного жеста, есть интонаци­онная смелость, есть и искусность в «сцепке» кусков и глав. И все же смесь документа и беллетристики — дело рискованное. Ну, скажем, появляется в доку­ментальных мемуарах лицо с необычной фами­лией — вы на этом не фиксируетесь, но если в беллетристическом тексте появляется фа­милия Шницель, вы невольно ждете какого-то художественного сигнала... а его нет.