Готовя письма, и я начну глубже обдумывать и анализировать свои сове­ты, наставления, оценки, отношения, сотни раз буду взвешивать справедли­вость и обоснованность того, к чему хо­чу тебя призвать; так мы избежим по­спешных слов, отягченных зачастую бес­предметными эмоциями. На разговор в письмах меня натолкнул твой возраст.
Мы, твои родители, чувствуем, что на­ши взаимоотношения с детьми должны меняться и развиваться по мере вашего взросления и формирования. Ведь мы не будем читать шеетнадцати-семнадцатилетней девушке нравоучения и учить уму-разуму так же, как несколько лет назад. Тогда мы могли, пользуясь пра­вами родителей, не разрешать, запре­щать тебе делать то, что считали не­целесообразным. Тогда и ты с легкостью мирилась с неоспоримостью родитель­ских требований. Теперь тебя одоле­вает потребность все достичь собствен­ным умом, и это вполне естественное явление: ведь когда-нибудь должен птенчик слететь с гнезда и из птенца превратиться в птицу?

Мама внимательно просматривает тетради сына-второклассника: вер­но ли решена задача, правильно и аккуратно ли сделано упражне­ние по русскому языку, и, нако­нец, выучил ли мальчик стихотво­рение. Кажется, все в порядке. И ребёнок может идти гулять. Но в дневнике в расписании сле­дующего дня значится еще один предмет — труд. Почему же мама, да и многие другие родители не обращают на это внимания? Может, это оттого, что в строчке против слова «труд» не записано задание? О роли труда в становлении и развитии маленького школьника многие родители наслышаны. А вот чем занимаются их дети на уроках труда, они зачастую даже не пред­ставляют. Отчасти это понятно, ведь о программе по математике, русскому языку и чтению мамы и папы легко узнают из учебников. И на родительских собраниях много говорят именно об этих предметах: учитель знакомит родителей с за­дачами изучения курсов, с требованиями, которые предъявляются к знаниям учащихся, дает советы, как помочь сыну или дочери при выполнении домашних заданий, и т. д.

...Обувной магазин. Девочка лет пятнадцати примеряет дорогие лакированные туфли. У нее разбегаются глаза, щеки пылают. Она надела одну пару, другую, третью. В стороне, прижимая к себе потертую про­довольственную сумку, в стоптанных бо­тиночках стоит женщина. Улыбка умиления не сходит с ее губ: «Танюша, это очень хорошо!» Дочь снисходительно смотрит на мать: «Что ты понимаешь, эту модель уже не носят, каблук не тот». И просит подать следующую пару. Ее беспокоит только одно: опередит ли она моду, не отстанет ли от нее? Пусть завтра все ахнут, пусть все девочки поумирают от зависти А мать тем временем перебирает в уме. где еще перезанять денег, в чем себе можно отказать, лишь бы выполнить при­хоть своей единственной ненаглядной до­чери.
- Остановитесь,- хочется сказать ей...