Мне запомнился случай тяжелого инфекционно-аллергического мио­кардита у мальчика, которому в то время, когда я увидела его впервые, едва исполнилось 11 лет. Саша был бледен, пульс его частил, движения вызывали одышку, в сердце прос­лушивался шум. Тщательное ис­следование подтвердило диагноз: миокардит — воспалительное забо­левание сердца.
Дальнейшее наблюдение за боль­ным и анализ картины заболева­ния показали, что поражение сердца вызвано массивным воспалительно-инфекционным очагом в ротовой полости: 22 зуба у мальчика были поражены кариесом. Сашу с мо­мента поступления в школу ни разу не показывали врачу, никогда не ле­чили зубы.
В первую очередь были приняты меры для повышения общей сопро­тивляемости организма ребенка: налажен двигательный режим, ре­жим труда и отдыха, правильное питание. Лечили не только сердце.
Мальчику постепенно вылечили зу­бы, которые еще можно было спа­сти, и удалили не подлежащие ле­чению. Но и после того как источ­ник инфекции был обезврежен, в сердечной мышце еще долго оста­вались так называемые дистрофичесские изменения, связанные с нару­шением ее кровоснабжения.

Наконец я — отец. Чрезвычайно доволен и горд. Сын — моя мечта!
Но вот разглядываю его и слегка озадачен. Все говорят: вылитый папа! А я не нахожу ничего схоже­го. Это вносит в мою радость от­тенок грусти. Может, в чем-то и по­хож на меня, но больше —на же­ну. И одновременно — что-то дру­гое, свое.
Правда, пока не знаю, как про­явить себя в новом качестве. Вос­питывать его? Но как? Он ведь да­же не узнает меня! И уж никак не реагирует на мои самые умные сло­ва. « Подождем, потерпим,— утешаю себя,— пусть сын малость подрастет, поумнеет». А пока снисходительно наблюдаю, как домашние возятся с сыном. Иногда, когда свободен, гуляю с ним.

«Что делать с сыном, которому всего восемь лет? Он ворует деньги в школе и дома...»
«Моему сыну семь лет, он ворует деньги, выносит из дому вещи, которые продает или меняет».
«Помогите моему горю: сыну одиннад­цать лет, но он вор и втягивает в во­ровство пятилетнюю сестренку...»
Увы, такие жалобы нередки. Малень­кими воришками приходится заниматься и педагогам, и работникам милиции, и врачам-психиатрам. И это в тех случаях, которые уже вышли за пределы семьи. А ведь сколько еще случаев неучтен­ных...
Невинные детские глаза, косички с бан­тиками или нечесаные вихры... Дети из «хороших» и «неблагополучных» семей... Разные дети, разные случаи, разные при­чины... Все же - в чем дело? Многие случаи воровства у де­тей непосредственно связаны с психи­ческими отклонениями. Об этом мы пого­ворим особо. Однако воруют и совер­шенно здоровые дети.

Мама внимательно просматривает тетради сына-второклассника: вер­но ли решена задача, правильно и аккуратно ли сделано упражне­ние по русскому языку, и, нако­нец, выучил ли мальчик стихотво­рение. Кажется, все в порядке. И ребёнок может идти гулять. Но в дневнике в расписании сле­дующего дня значится еще один предмет — труд. Почему же мама, да и многие другие родители не обращают на это внимания? Может, это оттого, что в строчке против слова «труд» не записано задание? О роли труда в становлении и развитии маленького школьника многие родители наслышаны. А вот чем занимаются их дети на уроках труда, они зачастую даже не пред­ставляют. Отчасти это понятно, ведь о программе по математике, русскому языку и чтению мамы и папы легко узнают из учебников. И на родительских собраниях много говорят именно об этих предметах: учитель знакомит родителей с за­дачами изучения курсов, с требованиями, которые предъявляются к знаниям учащихся, дает советы, как помочь сыну или дочери при выполнении домашних заданий, и т. д.

Детская одежда Древней Руси — как мальчиков, так и девочек — состояла из одной рубашонки.
Притом сшитой не из нового полотна, а обязательно из старой одежды родителей. И дело здесь не в бедности или скупости. Просто считалось, что ребенок еще не окреп — как телом, так и душою,— пусть же роди­тельская одежда его защитит, убережет от порчи, от сглаза, от злого колдовства...
Право на взрослую оде­жду мальчики и девочки получали не просто достиг­нув определенного возраста, но только когда могли делом доказать свою «взрослость».
Лет с пяти — семи детей приучали к хозяйственным мужским и женским работам, а также вводили в мир легенд, верований и традиций — как мы бы теперь выразились, ребенок- проходил еще и духовную шко­лу.

Ребенок дорос до школьного возраста. В его жизни появился новый вид деятель­ности - учеба. Но главная трудность для него не в самом процессе усвоения знаний, а в явлении, сопутствующем и неизбежном, в том, что мы называем "статической" нагрузкой. Очень тяжело непоседливому вьюну, до сих пор пребывавшему в состоя­нии постоянного движения, вдруг замереть за партой, внимательно и сосредоточенно слушать учителя.
От этой неподвижности утомление развивается больше, чем от умст­венного напряжения. Помочь ребенку долж­ны мы, взрослые и в первую очередь ро­дители.
Всякий новый режим нужно вводить посте­пенно, равномерно увеличивая нагрузки.

«И обязанности, и поручения»
Хочу высказать свое мнение об участии детей в домашних делах. Домашняя работа должна выполняться всеми членами семьи. Чем старше становятся дети, тем более серьезную работу им можно и должно доверять и не считать ее выполнение помощью маме.
Дорогие учителя и родители!
Никогда не спрашивайте у детей, помогают ли они маме по дому.
Это вопрос, поставленный неправильно, потому что из него вытекает, будто вся домашняя работа — мамина.
Мы ведь никогда не спрашиваем у детей, помогают ли они папе по дому. Если ребенок подмел пол — он помог маме. Если папа вымыл посуду — помог маме.
Но ведь по полу ходят все, в том числе ребенок. И посудой пользуются все: и мама, и дети, и папа.
Почему же выполнение любой домашней работы считается помощью маме?
Домашняя работа общая!