----------------------------------
+ отвлечённо фрагмент письма: «Милочка, что играют?» - слушая ра­дио, спрашивала мама. «Арию Гремина…» - «Кто композитор?» - притворялась незнайкой мама. И я безошибоч­но узнавала. Дом был наполнен звуками и мама любила петь романсы Шуберта, Даргомыжского (и я их любила за свет­лую, лучезарную музыку); когда засыпа­ла, слышала звуки скрипки, на которой играл отец. И это все дало стимул заниматься музыкой. По радио слушала прекрасных певцов: Барсову, Лемешева, Козловского... Очень любила ходить в оперный театр, часто даже без мамы...
А чуть позже, лет в девять-десять, пела на смотре детской художественной самодеятельности в Театре оперы и ба­лета имени Луначарского в Свердловске. Свои миниатюры и под свой аккомпанемент. «Дядя, выкатите меня на сцену!» - просила кого-нибудь из взрослых, была я настолько маленькой, что заранее вле­зала на круглый стул, и на сцену меня выкатывали вместе с этим вертящимся стулом. Помню: на мне бархатное платье, белый бант, который смастерила мама. И в награду мне - папка, красивая такая...
И все-таки я, как все дети, ленилась. Мама подчас заставляла усерднее зани­маться... Моя мама была очень строгой, волевой. Это отражалось на воспитании: в семье было правильное сочетание разумного, естественного со строгими правилами. И я благодарна за это маме, ибо теперь очень хорошо знаю, что строгость себя оправдает: в двенадцать лет я играла уже концерт Мендельсона (первую часть) в Свердловской консер­ватории. И, что для меня было очень важно, люди шли меня слушать как пианистку! А в пятнадцать лет началась самостоятельная творческая жизнь...