В жизни ребенка игрушка редко существует сама по себе: она становится частью детской игры. В литературе взаимоотношения между игрой и игрушкой сложнее. Есть эпохи, когда писатели не мыслят игру без игрушек, и, напротив, в другое время они всецело отдаются описаниям детских игр, не обращая внимания на игрушки. Возможно и третье: ребенок, герой детской книги, живет в мире, где нет ни игрушек, ни игр. Причины того или иного изображения — в художественной концепции ребенка, педагогических взглядах и культурных теориях, идеологических стандартах.
Первая концепция ребенка в литературе складывается на исходе XVIII века, тогда же появились первые художественные издания для детей как в России, так и во всей Европе. Литературную историю детской игрушки естественно было бы начать с этого времени, но описания или упоминания об игрушках на страницах детских книг нет. Это может показаться странным: ведь европейская игрушка XVIII века была настоящим произведением искусства и пользовалась особым почетом у всех членов дворянской семьи. Отсутствие игрушки в первых книгах для детей объясняется задачами, стоявшими перед их авторами. Писатели эпохи Просвещения обращались прежде всего к разуму ребенка, не доверяя детскому стихийному воображению и вольной игре. Идеалом просветительской педагогики было «дитя, рассуждающее здраво».
В беседах между ребенком и его наставником игрушка считалась явной помехой: она будила «праздные фантазии». Лишь в одном из нравоучительных рассказов XVIII века автор обратился к игрушке... в качестве наглядного пособия. На примере куклы брат объяснял сестре отличие человека от бездушного существа. Выслушав объяснение, разумная девочка сказала: «Благодарю, братец, что ты научил меня доброму: я бы все это время потеряла с куклой».
Одна из русских детских книг XVIII века называлась «Нового роду игрушки, или Забавные и нравоучительные сказки для употребления самых маленьких детей» (1776): по мысли анонимного автора, такой игрушкой в руках «благовоспитуемых детей» должна быть просветительская книга..