
Письмо деду
На столе - пачка бумаг, исписанных непонятным, заковыристым почерком, чистые листы, лампа, стакан с грудой очинённых карандашей, скрепки, ластики, кнопки. Дед, я пробрался в твою квартиру и сижу за твоим столом. А передо мной - атрибуты твоего труда. Тебя нет в Москве, ты в отпуске и приедешь только завтра. Приедешь для того, чтобы опять с головой погрузиться в свою сложную и любимую работу.
Месяц отпуска, говоришь ты, дает тебе год жизни. Жизнь и работа для тебя - неотделимые понятия. Но, дед, ведь тебе семьдесят четыре. А пятьдесят лет трудового стажа - это пятьдесят лет. Мог бы и на отдых уйти. Писал бы потихоньку свои книги. Разве этого мало? В твоем возрасте... Да, сейчас ты рассердишься. Извини, я не хотел тебя огорчить.
А ты помнишь, как мы с тобой познакомились? Я пришел к вам в дом - маленький, чужой, пугливый мальчик из детского дома, мальчик, которого бросила мать. Ты был очень занят. Как всегда работа, много работы. А когда ты выходил из своей комнаты, я весь подбирался. Еще бы! Появлялся хозяин этого необыкновенного дома, не похожего ни на что из того, что я знал и видел раньше. Удивительный хозяин удивительного дома! Тогда я не мог определить словами, что же так поражало мое воображение. Теперь - могу. Это была атмосфера напряженной духовной работы, непонятная, незнакомая мне и в то же время притягательная.
...Огромное для нас обоих несчастье бросило нас друг к другу. Ты потерял жену - нет, чем-то большим она для тебя была. А для меня она была самым родным человеком, хотя нас не связывали родственные узы. Это был человек, для которого главное - доброта. Люди приходили к ней со своим горем. Приходили люди, которые уже потеряли веру в то, что им можно помочь. Но она помогала любому, несмотря на силы, которых не хватало, на средства, которых не было, на время, которого всегда так мало и которое так нужно было ей самой.
День, когда мы ее потеряли, стал и для тебя, и для меня, и для многих-многих людей черным днем. Многие скорбели в тот день. Люди, которых она поставила на ноги, которым она выправила судьбу, которых она спасла от ошибок, собственных и чужих. Прошло время, а люди ее помнят; пройдет еще время, а люди будут ее помнить. Но помнить мало, нужно и самому делать добро. И если я смогу сделать хотя бы десятую часть того, что сделала она, то я буду считать, что прожил жизнь не зря и выполнил ее волю и свой долг.
Тебе было очень тяжело, дед. Ты еще глубже уходил в работу. Но, несмотря на это, именно в тот момент мы стали более близкими людьми.
Потом я ушел в армию. Из армии я мало писал тебе, дед. Сейчас я жалею об этом, но тогда я не был уверен, что нужен тебе. Иногда я приезжал в Москву - меня отправляли в командировки. И в первые свои поездки я не приходил к тебе, а останавливался у другая
Я неплохо служил, и мне был предоставлен отпуск. Десять суток, о которых мечтает каждый солдат, не были моей мечтой: мне некуда было особенно рваться. Я поехал к тебе скорее в, память о той, которая была нам обоим дорога. И вдруг попал на праздник! Это был праздник общения. В первый же миг я понял: меня ждут, я не один, я нужен, я интересен тебе. И я заговорил. Как ты слушал и как понимал! Ты очистил меня от обид, которые во мне жили. Назад я ехал с удивительным чувством. Я знал: у меня есть дед, который меня ждет.
Но вот и увольнение из армии, ты, дом. Мы жили вместе два месяца. За это время я увидел и понял то, чего не видел и не понимал прежде. Я увидел, каким может быть человек - не побоюсь сказать - в идеале. Ну, не морщись, дед. Скажу иначе: в лучшем варианте. Ведь это не только мое мнение, все твои и мои знакомые знают: ты самый умный, самый интеллигентный, самый тактичный, самый трудолюбивый. Кто знает столько, сколько не знают и сто человек? Кто объяснит и докажет, что делать надо так, а не иначе? Кто самый остроумный? Дед, я мог бы продолжить этот перечень.
Конечно, дед, ты не ангел, и с тобой иногда очень трудно. Когда ты решаешь какой-нибудь сложный вопрос в своей работе, ты прячешься ото всех, на всех сердишься. Ты уже не самый тактичный, если в такой момент тебя отрывают от дела. А кроме того, у тебя есть «неразрешимые» проблемы: например, пришить пуговицу или не забыть купить хлеб. Но, дед, у нас с тобой разделение труда. Делай свое дело, а остальное возьму на себя я.
Дед, я заканчиваю. Осталось всего несколько слов. Ты и твоя семья научили меня очень многому: понимать и ценить добро, быть бескорыстным, научили любить жизнь и людей. А разве не это самый великий дар, который родители могут дать своим детям? Нет больше моего маленького мирка, есть огромный мир, в котором есть место для всех.
Завтра, дед, ты приедешь и опять станешь для меня Борисом Давыдовичем, и я опять буду говорить тебе «Вы». Но знай, что ты для меня - дед, любимый дед.
Как-то ты сказал мне, что человек по-настоящему бывает счастлив в двух случаях: либо когда он становится отцом, матерью, дедом, либо когда его труд видит свет и приносит людям пользу. Так будь счастлив, дед, по-настоящему счастлив.
Твой Андрей
После этой статьи часто читают:
Просмотрено: 6019 раз