На улицах любого города среди пестрой толпы попадаются ярко накрашенные подростки во всем черном. Часто именно им приписывают все акты вандализма на кладбищах. Многих пугает их атрибутика с черепами И перевернутыми крестами. Они бродят по миру уже десятки лет, и даже наше прагматичное время не в силах стереть их с лица земли. Облик готов многих отталкивает, а у старшего поколения вызывает лишь отвращение и желание держаться подальше. Он как стена встает между «отцами и детьми», исключая всякую возможность на взаимопонимание. Бытует стереотип, что готами становятся дети благополучных семей – избалованные мажоры, которые не знают, чем себя занять.
В Кузбассе это явление актуально для всех слоев общества. Часто родители, которые трудятся в шахтах и на заводах, не находят общего языка со своими детьми, точно так же, как вечно занятые интеллигенты или руководящие работники. Усталым родителям кажутся игрушечными проблемы подростков.
— Эпатажное поведение не так уж примитивно, как нам кажется, — считает новокузнецкий психолог Владимир Порошин, — у всего есть свои причины. Нарушая общественные устои, подростки стремятся привлечь внимание, заинтересовать, прежде всего близких, своим эмоциональным состоянием. Подростки требуют к себе особого подхода, это уже не дети, но еще и не взрослые. Иногда достаточно просто сочувствия и желания выслушать, и «черного» настроения как не бывало.

Долгое время нам внушали, что христианская религия — это проповедь скорби и сми­рения, ухода от мира и радо­стей земных. Да и как иначе, если главный символ учения — крест? Если вся мировая живопись, из кото­рой мы и знали в основном про Еван­гелие,— это распятие Христа, муки первых святых и другие отнюдь не радостные сцены. Но вот, наконец, Евангелие прочитано. И что же? Да, есть в нем и Голгофа, и крест, и смерть Иисуса, но главное-то в дру­гом. Главное — Воскресение! На голгофском кресте сходятся в противо­борстве два противоположных нача­ла — Жизнь и Смерть, Свет и Тьма, Космос и Хаос. Жизнь умирает, но только затем, чтобы умертвить Смерть. И воскресает. Победный ис­ход Бытия, воскресение Жизни, смерть Смерти — вот итоговый смысл Евангелия, книги, которая так и пере­водится: «благая, радостная весть». Зримым же воплощением этой радо­сти в предчувствии победы, бытия является вся обрядовость и атрибути­ка главного христианского праздни­ка — Пасхи, или Светлого дня.

Когда умирает кто-то из близких, мы жалеем по­койного и одновременно... боимся его! Даже те из нас, кто слыхом не слыхивал ни о славянском язычестве, ни о христианстве или другой религии. Почему? Ученые пишут: мифологические воззрения самых разных народов так или иначе выводятся из законов психологии, общих для всего человечества. Если ки­тайцу и шведу показать красный цвет, пульс участит­ся у обоих: вот на каком глубочайшем уровне, на самой границе «одушевленного» и «неодушевленного» лежат корни религиозных представлений. Вот почему мифы весьма удаленных друг от друга племен быва­ют удивительно схожи, вот отчего нам легко понять даже мифы австралийских аборигенов, хотя мы жи­вем на другой стороне планеты.
Приходилось ли вам сталкиваться с тем, как разбе­гаются дети от своего товарища, до крови поранивше­гося в игре? Мне было лет пять, когда я упала с забо­ра и распорола ногу о гвоздь. Двор, только что пол­ный играющих, вмиг опустел.
Испуг?.. Боязнь крови? (А что ее бояться?)