Главная » Выдающиеся Люди » Да скроется тьма!


Да скроется тьма!

Выдающиеся Люди

Jans

25 октября 2008

Напечатать

Да скроется тьма!
Памяти А. С. Пушкина

В один из обычных зимних дней 1837 года прицельной пулей был сражен Александр Сергеевич Пушкин. Полтора века — срок немалый, но и по сей день не закрылась эта рана. Над перипетиями дуэли у Черной речки не устают ломать копья литературоведы, психологи, криминалисты и просто любители. Рождаются десятки подчас ошеломляющих версий. Созидатели уникальной Пушкинианы движимы одним желанием — добыть еще хоть каплю истины.
За последнее время вышли в свет добротные капитальные труды, под новым углом зрения высветившие личность и лиру «любимца муз и граций» (в частности; Б. Бурсов. «Судьба Пушкина» и В. Непомнящий. «Поэзия и судьба»); появились и новые исследования, специально обращенные к причинам и обстоятельствам гибели поэта (взять, скажем, книгу С. Л. Абрамович «Пушкин в 1836 году (предыстория последней дуэли)». И все же главный вопрос, связанный с дуэлью и гибелью поэта: что вывело Пушкина на Черную речку? — остается не до конца проясненным и порождает новые и новые вопросы.
В чем первооснова неистовой, непоколебимой ярости Пушкина по отношению к Дантесу и тем, кто стоял за его спиной? Получив анонимный пасквиль, он выразился с убийственным сарказмом и самообладанием: «Если кто-нибудь сзади плюнет на мое платье, так это дело моего камердинера вычистить платье, а не мое». В июле 1836 года он еще твердо стоял на том, что «независимость и самоуважение одни могут нас возвысить над мелочами жизни и над бурями судьбы». То есть, по существу, Пушкин полагал для себя унижением, а не спасением чести и достоинства какое бы то ни было выяснение отношений с теми, кто подличает сзади, исподтишка. Почему же все-таки он бросил вызов, поставив тем самым под удар и собственную жизнь, и участь горячо любимых своих близких — жены, четверых малолетних детей, да и судьбу русской культуры?.. Что отстаивал и защищал Пушкин?
В семье как главной опоре и высшей ценности жизни таилось для него нечто, далеко выходящее за рамки интимного мира — супружеской любви, привязанности к детям, благополучия. Крах и распад родственных связей, отношений он всегда воспринимал как грандиозный катаклизм. «Но дважды ангел вострубит; На землю гром небесный грянет: И брат от брата побежит, И сын от матери отпрянет». Это из «Подражаний Корану» (1824); а в «Медном всаднике» (1833) грезы Евгения о простом человеческом счастье с Парашей, о «приюте смиренном», о «воспитании ребят» — все это обращается в ничто ужасным наводнением. Тот же мотив послужил поэту отправным звеном в «Руслане и Людмиле» (1817—1820): юная чета, еще не успевшая соединиться после пышного свадебного пира, вдруг, по мановению безвестной могущественной силы, оказывается разобщенной.
С присущей ему прямотой, сдобренной острым юмором, поэт мог позволить себе такую фразу: «Жена и дети, друг, поверь — большое зло; От них все скверное у нас произошло» («Послание цензору», 1822). Но эта и подобные ей реплики, на которые он был весьма щедр, особенно в холостые годы, только лишний раз утверждают нас в том, как много внимания уделял он «домашнему кругу», как упорны были его раздумья о природе счастья и несчастья, об устоях рода человеческого.
Отметим, кроме того, неотступный интерес Пушкина к своей родословной, что также нашло отражение в его творениях: «Арап Петра Великого», «Моя родословная», «Борис Годунов», «Как жениться задумал царский арап» и др. Вообще, семья, дом, родственность были в глазах Пушкина началом и средоточием всех свойств и задатков человека, основой основ людского общежития. Он не мог не видеть, что весь лад этой ячейки общества сопряжен с борением света и тьмы, разума и бесовщины. Как в увеличительном стекле, Пушкину являлся здесь прообраз всего окружающего мира, с невероятными контрастами, парадоксами, с неуловимой гармонией. Не случайно в поэзии Пушкина так легко и свободно устанавливаются родственные связи между са­мыми, казалось бы, чужеродными поня­тиями, явлениями. На всех уровнях — природы, эмоций, философии — ему присущ единокровный подход, он словно бы мыслит семейными категориями: «Высоко над семьею гор, Казбек, твой царственный шатер»; «...младая роща разрослась, Зеленая семья...» (Здесь и далее разрядка наша.— Г. Г.) В одном из стихотворений («Он между нами жил», 1834) Пушкин с явным сочувствием относится к мечте Мицке­вича «о временах грядущих, когда на­роды, распри позабыв, в великую семью соединятся». В этой мечте, как мы видим, семья обретает глобальную значимость: семья — народ — семья народов. Есть еще одна, пронесенная поэтом через всю жизнь святыня, на которой лежит отблеск той же устрем­ленности. «Чем чаще празднует лицей Свою святую годовщину, Тем робче старый круг друзей В семью стесняется едину». Здесь опять-таки, принимая в из­вестной степени желаемое за действи­тельное, Пушкин был не идеалистом, а вдохновенным мечтателем, провоз­вестником великой семьи человечества.
Таким образом, его семья — это целый мир, необъятный мир драгоцен­ных чувств, идей, мечтаний.
В разные моменты жизни у Пушкина были разительные перепады настрое­ний — от взлета в зенит («Вакхи­ческая песня», 1825) до низвержения к отчаянной безысходности («Цели нет передо мною: Сердце пусто, празден ум, И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум», 1828). Но, несмотря на тягчайшие испытания, он всегда был вместилищем света, любви: «...не хочу, о други, умирать; Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать, И ведаю, мне будут наслажденья Меж горестей, забот и треволненья...» (1830). И а последние, самые жестокие годы, когда все пресле­дования, угрозы, поражения как бы отлились в один дамоклов меч и нависли над его головой, он был далек от того, чтобы смерть стала ему желанной. Неиз­менно лицом к лицу встречал он лю­бые удары, не уклоняясь, не ища от них избавления, тем паче в смерти. Он вышел на смертный бой по каким-то другим поводам, более достойным его редчайшего мужества, высокого духа.
Как же нам понимать трагедию поэта, его поединок? Каждый исследователь, каждый почитатель Пушкина отвечает на этот вопрос по-своему. Во всяком случае бытовой или даже «бытийный» подход тут мало что дает.
Нельзя забывать, что за всеми излома­ми судьбы, за каждым словом и поступ­ком Пушкина, за любым сюжетом его творений — неукротимая драма идей, томленье «духовной жажды», вечные вопросы, которыми живет всякий гений, надрывая на этом свое сердце, свой разум. Жизнь и смерть, добро и зло, борьба и смирение, человек и стихия, личность и власть, правда и ложь, вера И безверие, искусство и действитель­ность — трудно перечислить хотя бы основные узлы проблем, волновавших поэта всю его короткую, но невероятно «сгущенную» жизнь. И есть что-то, что роднит, объединяет все эти символы. Это «что-то» и есть ключ к судьбе поэта.
Таким ключом, генеральной сверхи­деей была для Пушкина Свобода — в наиболее полном, всеобъемлющем смысле этого слова. Свобода — корень его натуры, стержень пути, источник и лейтмотив творчества. Все, на что падал взгляд Пушкина, о чем ни задумывался он, что бы его ни взволновало и чего бы ни коснулся он кончиком пера, так или иначе соотносилось с духом свободы. Ничто в мире не было для него нейтраль­ным к свободе. Свобода — единственно возможный для него способ существо­вания. Не буква, но дух свободы — вот что давало поэту возможность избирать и определять границы самопроявления и самоограничения.
Помимо гражданских прав свобода для Пушкина обнимает и все прочие грани статуса личности. Быть непринуж­денным, прямым и непосредственным во всем: в помыслах, действиях, взгля­дах и убеждениях, вкусах, интересах, сердечных влечениях, проявлениях со­вести, игре чувств, в творческом само­выражении и приемах запечатления ми­ра; быть вправе соединять противопо­ложности, противоречить самому себе, не стесняясь своей переменчивости, а то и неблагопристойности,— такова свобода Пушкина. Но при всем том она заключает в себе незыблемое, раска­ленное, вечно живое ядро, связующее воедино Любовь, Разум, Свет. Словно некое внутреннее солнце, она озаряет и оживляет все в мире. Вот во имя чего поэт и восстал, и бросил свой резкий вызов — не Дантесу с Геккерном, не царизму, ведь все это не более чем «спусковые крючки»,— он бросил вызов Несвободе, Тьме и Лжи, самой Смерти.
Дуэль Пушкина — апофеоз Свободы. Наивысший по значимости и напряже­нию акт жизненной драмы стал в то же время кульминационным творческим актом. Жизнь Пушкина, по выражению В. Непомнящего, «была быстра, как катастрофа, она не могла быть физи­чески долгой: ведь стремление к истине предполагает самоотречение, а возмож­ная для человека полнота истины тре­бует самопожертвования...»
Здравствуй, племя Младое...
Это не просто приветствие «зеленой семье». Это и здравица, и напутствие, и прощание. Прощание мужественное, ничем не омраченное. Оно обещает но­вую встречу — без разлуки, навсегда.
Да здравствует солнце, Да скроется тьма!..







После этой статьи часто читают:

  • Художник Петр Соколов
  • Первый романс
  • Aurora Media Workshop 3.4.21
  • MediaMonkey 3.1.0.1221 Internal Beta Rus
  • Детские фоторамки для Фотошопа
  • Шаблон Другой мир - 3.1
  • П. П. Ершов


  • Просмотрено: 5807 раз

    Добавление комментария

    Имя:*
    E-Mail не обязательно:
    Введите код: *

    Поиск по сайту

    Карта сайта:
    1 ,2 ,3 ,4 ,5 ,6 ,7 ,
    8 ,9 ,10 ,11 ,12 ,13
    Пользователи  Статистика

    Архив новостей

    Март 2020 (3)
    Сентябрь 2019 (9)
    Май 2019 (3)
    Январь 2019 (3)
    Май 2018 (3)
    Апрель 2018 (3)

    Правила

    Наши друзья

    Новости партнеров

    01Категории

    02Популярные статьи


    03Опрос на сайте

    Вам понравились наши статьи? Сделайте комментарий и проголосуйте, пожалуйста. Нам важно ваше мнение.

    Отлично, добавил в закладки
    Хорошо, статьи понравились
    Кое-что интересно, выборочно
    Скучные статьи
    Оставил комментарий
    Читать и писать неумею


    04Календарь

    «    Март 2024    »
    ПнВтСрЧтПтСбВс
     
    1
    2
    3
    4
    5
    6
    7
    8
    9
    10
    11
    12
    13
    14
    15
    16
    17
    18
    19
    20
    21
    22
    23
    24
    25
    26
    27
    28
    29
    30
    31