Allok Video Joiner 4.4.0113 - программа для создания одного большого медиа файла состоящего из AVI, Divx, XviD, MPEG I/II, VOB, DAT, ASF, WMV фрагментов. Позволяет соединять неограниченное количество видео файлов, сортировать последовательность фрагментов, добавлять к уже существующему проекту отрывки, сохранение проекта в AVI, MPEG, WMV, ASF форматах, встроенный проигрыватель поможет осуществить предварительный просмотр выбранного момента или просмотреть часть проекта. Программа проста в обращении, для получения конечного результата необходимо лишь несколько щелчков мышки, высокая скорость соединения без потери качества.

Основные возможности
- Соединяет различные видео файлы в один
- поддерживает форматы AVI, Divx, XviD, MPEG, WMV, ASF, RM, MOV, 3GP, MP4
- выводит в форматы AVI, DivX, Xvid, MPEG1, MPEG2, VCD,SVCD,DVD совместимые с MPEG.
- выводит в форматы VCD SVCD image(*.BIN,*.CUE) and DVD-Video files(*.IFO,*.VOB,*.BUP).
- выводит в форматы to WMV.
- вырезает ненужные части указанные Вами
- поддерживает "Drag and Drop" в Windows Explorer
- можете установить уровень выходящего звука
- быстрая и качественная конвертация
- проста и легка в использовании
- поддерживает файлы размером более 2 Gb

Год выпуска: 2009
Разработчик: AllokSoft
Официальный Сайт: alloksoft.com
Язык интерфейса: Английский
Размер файла: 8.8 MB
Лекарство: Присутствует (Serial)



-----------------------------
+ обзор старых книг. «Учить прежде всего правде...»
Вениамин Каверин. загадка: Повесть.— Журнал «Октябрь», 1984, № 1; Разгадка: Рассказ— Там же, 1985, № 1.
Это обычная школьная история. Правда, финал — смерть девятиклассника Паши Перова — делает её не совсем обычной, но смерть эта — нелепая случайность, и если бы ее не было, то вообще все осталось бы, так сказать, в рамках. И прием, к которому обратился Вениамин Каверин, встречался уже: история рассказана с двух точек зрения — учительницы Галины Петровны и ученика Пети Бугаева, «анфан террибль» девятого класса, лентяя и возмутителя спокойствия. Первая часть истории называется «Загадка», вторая — «Разгадка».
Но в чем загадка? Во всяком случае, не в событиях повести: и Галина Петровна, рассказывающая её, и читатель легко догадываются, что портрет Нины Порошиной, написанный Пашей, разрезал на куски Олег Рязанцев; это и стало косвенной причиной гибели Паши. Да и другие события, происходящие в повести, понятны Галине Петровне и нам — ну, может быть, исключая некоторые детали. Скажем, она правильно понимает, что ссора давно влюбленных друг в друга Олега и Нины инсценирована, но о причинах этой инсценировки не догадывается: ей и в голову не может прийти, что отец Олега решил, что для будущего студента института международных отношении и дипломата Нина, дочь рабочего, — неподходящая партия. А Олег... Впрочем, о нем речь впереди.
«Разгадка» — в ней Петя Бугаев подтверждает наши предположения о событиях «Загадки». И не только о событиях, по и о том, о чем Галина Петровна и ее старший коллега Николай Егорович говорят в конце повести: об огромном расстоянии, разделяющем учителей и учеников, старшеклассников. О том, что эти юноши понятны учителям, так сказать, только снаружи, как говорит Николай Егорович: «Вы прекрасно знаете своих ребят, и вы их не знаете. Жизнь раздала им роли, и они их играют — одни умело, а другие неумело. Они живут в атмосфере притворства, настолько привычного, что они его даже не замечают. Перед нами проходит неведомая, не­названная жизнь... А мы, проверяя их знания, беспомощно останавливаемся перед их сознанием». И Галина Петровна тоже признается: мои ученики «живут в одном мире, а я — в другом... Я виновата в том, что не могла найти путь к этим мальчикам и девочкам, ушедшим от меня на десять лет вперед, и мне не догнать их, потому что никто не научил меня, как к ним подойти, как сделать, чтобы между нами не было загадок и не было лжи, потому что каждое недоговоренное или скрытое слово неизбежно связано с лицемерием или неправдой. И я по­ступила бы честно, если бы оставила преподавание, которое я люблю, потому что учить надо прежде всего правде, а уже потом географии или физике».
Горькие это слова: учитель считает, что ему лучше пере­стать быть учителем. Причем учитель хороший, умный, знающий свое дело и совестливый. Почему же жизнь школьников, своих учеников, Галина Петровна (и Николай Егорович тоже) воспринимает как «неведомую и неназванную»? Почему не знает разгадки истории, которая происходит на ее глазах?
Потому что они другие, эти школьники 80-х, и подходить к ним с прежними мерками нельзя. То есть мы говорим, конечно, что дети меняются, но масштаб и характер этих изменений нередко понимается упрощенно или вовсе не верно.
Вот хотя бы тот же Бу­гаев — сколько было написано о таких «трудных» учениках, о том, что с ними делать, как их перевоспитать, и почти во всех книгах о школе они-таки перевоспитывались к финалу или раньше, чтобы успеть совершить что-нибудь выдающееся. Но вот в «Разгадке» Бугаев говорит о себе: «Вообще, я до шестого класса учился хорошо, потому что мне было интересно. А потом отец стал пить, мать ушла, и мне все стало до лампочки. Сачковать интереснее, чем учить­ся, и теперь мне все равно, что про меня говорят». Очень просто: было интересно, стало неинтересно.
Есть один апробированный ход: подростку неинтересно учиться, но вдруг он по той или иной причине увлекается каким-то предметом, и с это­го начинается возрождение его интереса к учебе. Но тут и это, как говорится, не про­ходит: Бугаеву нравится новая учительница литературы, он даже в школу стал ходить, «во всяком случае, на ее уроки», но его интерес к учебе на этом и кончается. Он уходит из школы в ПТУ, где учат на крановщиков, «потому что у них большая зарплата». По­является стимул — и Бугаев учится, по его собственному выражению, «как зверь». Деньги ему нужны, чтобы взять к себе мать, которая после ухода от отца живет «где-то в каморке за кухней». Тоже все просто: надо учиться — и нечего тут долго разговаривать. Для жизни надо.
А Олегу Рязанцеву для жизни надо хорошо учиться в школе и быть активным общественником, что и отмечает Бугаев: «А Олегу школа нужна для дела. Он хочет поступить в МГИМО, стать дипломатом и жить где-нибудь в Лондоне или Париже. У него богатые родители, он носит американские джинсы, отличник и смеется, что в школе его считают «опытно-показательным парнем»... Вообще, он человек, хотя мне не нравится, что он очень старается по комсомольской линии, а этим, по-моему, подло пользоваться для того, чтобы жить в Лондоне или Париже». Как видим, перед Олегом тоже не встает вопрос о том, интересна ли учеба сама по себе: ему нужно хорошо учиться.
Прагматизм? Но и прагматизм бывает разный — ограничивающий себя какими-то моральными барьерами и не ограничивающий. То, что Олег «очень старается по комсомольской линии», еще можно как-то понять. Но то, что он послушался отца, который «прикинул, что его сыну, будущему дипломату, не подходит дочь простого рабоче­го»,— это уже смахивает на подлость. Правда, Олег старается, чтобы это подлостью не выглядело, он считает, что поссорился с Ниной на время, что потом он сумеет убедить отца. В конце концов и это можно понять (хоть и не оправдать). Но вот то, что Олег разрезал на куски портрет Нины, написанный влюбленным в неё Перовым, сам разрезал, а перед этим предложил Бугаеву деньги (и немалые — пятьдесят рублей), чтобы тот сделал это, уже никак и ничем не оправдать. Тут уже не прагматизм, а истеричная тяга к самоутверждению маленького человека, на все готового, что­бы унизить другого, уничтожить то хорошее, что этим другим создано. Это уже не прагматизм, а просто ощущение, что тебе все дозволено потому, что ты носишь американские джинсы и у тебя богатые родители.
Что ж, как ни печально, это тоже черта некоторых представителей молодого поколения, рожденная, как ни парадоксально, выросшим благосостоянием народа.
Мы сегодня много говорим о пользе образования, а под­ростки думают про себя: польза, конечно, есть — но для чего? Можно обойтись и минимумом этого самого образования, как Бугаев, и жить, что называется, не хуже других. А можно, как Олег, учиться, чтобы потом получить не только высокооплачиваемую, но и престижную профессию. Но тот или иной путь, который выбирает человек в школе, не всегда согласуется с его натурой, то есть путь выбирается по внешним, а не по внутренним мотивам. К чему это приводит, мы видим В по­вести на примере Олега и Бугаева. Благополучный Олег, в сущности, калечит себя, следуя по пути, им избранному, поскольку цель пути привнесена в него извне. А «трудный» Бугаев, судя по всему, вырастет нормальным, хорошим человеком. Впрочем, возможны, как говорится, многочисленные варианты.
Но вот увидеть вовремя намечающееся расхождение цели, которую человек себе ставит, и его натуры и постараться привести одно В соответствие с другим — это, вероятно, и есть долг учителя перед начинающим жизнь человеком. Галина Петровна увидеть этого не смогла, по­этому ее обвинения в свои адрес справедливы, хотя мы с ни­ми вроде бы и не согласны: хороший человек, делает все что может, — зачем так уж казнить себя?
Но Галина Петровна не может успокоиться, потому что её вина в том, что случилось, есть, пусть даже она меньше, чем ей кажется. На этой ноте неуспокоенности и кончается «Загадка». Читателю, привыкшему, что к финалу событийный ряд завершается и это автоматически означает решение проблемы, такая нота может не понравиться, ни Вениамин Каверин прав: его по­весть относится к тем произведениям, в которых не делается вид, что проблема решена, раз в жизни она еще не решена. Нет, проблема тут поставлена — честно и остро. А решать её предстоит всем нам.
Ю. Смелков