Эту картину, хранящуюся ныне в нью-йоркском музее Метрополи­тен, написала около 1879 года американская художница Мери Стивенсон Кассат, проведшая большую часть жизни во Франции и испытавшая сильное влияние французской художественной культуры.
Мери Кассат родилась 22 мая 1843 года в Питтсбурге, городе на северо-востоке Соединенных Штатов, в семье банкира. О детстве художницы, обеспеченном и, вероятно, благопо­лучном, известно немногое. Сохранился дагерротип 1854 года, снятый во время семейного путе­шествия в Германию: девочка в черном платье с милым лицом и лукавыми глазами смотрит на шахматную игру своего отца и младшего брата...
Можно только гадать о причи­нах, заставивших Мери Кассат, не посчитавшись с желанием родных, в 1868 году покинуть Америку. Позволительно думать, что не последнюю роль в ее реше­нии сыграла бедность тогдашней американской художественной жиз­ни и желание видеть в подлинни­ках шедевры европейской живопи­си, которых тогда еще почти не было в американских музеях.
Несколько лет Мери Кассат про­вела в разъездах. Она побывала во Франции, Италии, Испании, Гол­ландии, старательно изучала твор­чество старых мастеров и, разуме­ется, писала сама. Сильнейшее впе­чатление на нее произвела живопись Веласкеса. В портретах кисти Кассат, а она главным образом писала портреты, влияние Веласке­са сказалось в тщательной разра­ботке психологической характери­стики модели, в желании добиться не только внешнего сходства, но и внутреннего постижения изображаемого лица.
В Париже Мери Кассат обоснова­лась в 1874 году и поступила было в мастерскую Шаплена, на­мереваясь систематически учиться живописи. Очень скоро, однако, она поняла, что впечатления и знания, полученные в лучших музеях мира, настолько обогатили ее художественный вкус и развили художническое зрение, что рутин­ное и скучное преподавание Шаплена вряд ли принесет ей ка­кую-нибудь пользу. К тому же в Париже она сблизилась с круж­ком только начинавших тогда импрессионистов и примыкавших к ним художников и литераторов, и общество этих талантливых людей с лихвой восполняло ей недостаток школы. Она старалась как можно большему на­учиться у них и действительно училась. Об одном из своих дру­зей, художнике Камилле Писсарро, она говорила позднее, что «в нем скрыт такой педагог, что даже камни и те он научит хорошо ри­совать»... Она проводила время в обществе Эдуарда Мане, великого живописца и великолепного собе­седника; Стефана Малларме, поэта' большого таланта и огромной культуры. Парижане симпатизиро­вали молодой американке и привя­зались к ней.
Особенно подружилась Мери Кассат с Эдгаром Дега, который оценил в ней, помимо таланта, незаурядный характер и самостоя­тельность. Дега еще на выставках официального салона заметил пер­вые работы Кассат. Потом они по­знакомились, и Дега пригласил ее в группу «независимых», то есть импрессионистов. («Я с восторгом согласилась. Наконец-то я могла работать вполне свободно, не бес­покоясь о суждениях жюри».) Дега несколько раз рисовал и писал Мери Кассат, совместно они экспериментировали в новой для обоих технике офорта.
«Она стала художницей,— рас­сказывал историк импрессионизма Джон Ревалд,— в какой-то мере против воли своего отца и теперь. в тридцать два года, решила идти туда, куда вела ее интуиция, независимо от того, соответство­вало ли это ее положению в све­те или нет. Она умудрилась прове­сти почти немыслимую грань между своей светской жизнью и искусст­вом и никогда не шла на компро­мисс ни в том. ни в другом. Настоящая ученица Дега, хотя и с недавнего времени, она нахо­дилась под его большим влиянием. Оба они обладали высокоразвитым интеллектом, оба отдавали пред­почтение рисунку, но у нее это сочеталось с присущей исключи­тельно ей эмоциональностью и свежестью».
Мери Кассат оставила заметный след в летописях импрессионизма. Она участвовала в нескольких вы­ставках импрессионистов и, располагая деньгами, покупала карти­ны некоторых из них, помогая авто­рам в тяжелую минуту. В 1885 году она проектировала выставку импрессионистов в Нью-Йорке. «Я заходил к мисс Кассат, — сооб­щал Писсарро Клоду Моне. — С пер­вых же слов мы заговорили о вы­ставке. Не можем ли мы догово­риться с ней? Все мы — Дега, Кайботт, Гийомен, Берта Моризо, мадмуазель Кассат и двое-трое других — составили бы превосход­ную основу для выставки». И хотя после долгих переговоров и хло­пот план этот все-таки не осуще­ствился, французские друзья на­всегда сохранили благодарное чувство к Мери Кассат.
Сама она, впрочем, вовсе не была законченной импрессио­нисткой. Картина, которая репродуцируется здесь, представляет собой, возможно, наиболее импрес­сионистическое из ее произве­дений. Легкие беглые касания кисти, смелая розово-черно-зеле­ная гамма, свободная композиция, представляющая как бы случайный фрагмент действительности, про­извольно выхваченный из потока жизни и заключенный в раму,— все это свидетельствует, что Мери Кассат усвоила приемы импрессионистов и научилась использовать их естественно и свободно. Однако и в «Чашке чая» сказался чуждый правоверным импрессионистам и свойственный Кассат острый интерес к психоло­гии модели — этой красивой и хо­леной женщины, явившейся с визи­том и с чашкой в руках слушающей равнодушно и внимательно кого-то за рамой, не видимого нам.
Живопись Мери Кассат в основ­ном посвящена изображению жизни женщины. Кажется, все стороны бытовой, светской, семейной жиз­ни буржуазной женщины второй по­ловины XIX века нашли свое вопло­щение под кистью художницы. Нередко она писала девочек; осо­бенно выразителен один портрет: подросток с некрасивым лицом в смешной широкополой шляпе, на­дув губы, обиженно и упрямо смот­рит в упор на зрителя. Несколько картин изображают театр — женщи­ны в ложах, красивые платья, жемчуга, веера, бинокли, а на заднем плане сияние и блеск теат­рального зала. Одна из театраль­ных картин Кассат — «В опере» — по композиции буквально повто­ряет знаменитую картину Огюста Ренуара «Первый выезд». Конечно, Кассат никак нельзя назвать под­ражательницей, но она была чисто по-женски восприимчива, впечат­лительна и не открывала новых путей, а работала умело и добро­совестно в русле, проложенном другими. Так, например, когда многие, и в частности Дега, увлекались плоскостной графикой японцев, элементы пло­скостного изображения появились и у Кассат; она написала сцену примерки у портнихи: дама,одетая в светлое, стоя во весь рост, отражается в огромном зеркале, а портниха в темном, присевшая на корточки, подметывает подол...
Мери Кассат прожила долго, но в девяностых и девятисотых годах работала все меньше и меньше. В 1898 году она поехала в Америку, устроила там свою вы­ставку, потом вернулась в Европу и больше не бывала на родине никогда. У нее начало портиться зрение, и к 1912 году Мери Кассат была уже почти слепой. Она на­всегда поселилась в купленном ею замке Бофрене во Франции, где и умерла 14 июня 1926 года.

В. Алексеев