
«Крестьянская свадьба»
Эту картину художник Рябушкин написал в 1880 году, юношей девятнадцати лет от роду. Он учился тогда в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, пережив уже, несмотря на крайнюю молодость, серьезные душевные потрясения.
Андрей Петрович Рябушкин родился в октябре 1861 года в селе Станичная Слобода на Тамбовщине. Его отец принадлежал к сословию государственных крестьян и был иконописцем. Трудно, конечно, судить, насколько хорошим иконописцем, — однако факт, что именно он пробудил у своего сына интерес к живописи, привил ему первые навыки рисования. Биограф Рябушкина, П. Суздалев, рассказывает, что с раннего детства Андрей запомнил одну работу отца, икону «Пир Ирода», — особенно «характерную бытовую деталь изображения: Ирод, которому принесли на блюде голову Крестителя, колет вилкой обличавший его язык Предтечи». Что это было — смелость мастера? Или, что более вероятно, наивность самоучки? Во всяком случае, такая деталь, несомненно, могла сильно поразить неискушенное воображение крестьянского мальчика...
Впрочем, гораздо больше, чем живопись, Рябушкина в детстве манила музыка, пение, — обладая прекрасным голосом, он с увлечением пел в церковном хоре. Музыкального и миловидного певчего все прекрасно знали и любили на селе, гордились им, баловали чем могли. Но как-то, во время пения Рябушкин взял чересчур высокую ноту и навсегда сорвал себе голос. Это было первым потрясением в его жизни. Вскоре его постигла и другая беда: в четырнадцать лет он осиротел. Нетрудно представить себе его растерянность и отчаяние. Позаботился о нем земляк, тоже художник-иконописец Андрей Харлампиевич Преображенский. Он отвез мальчика в Москву и определил в Училище. Там быстро заметили талантливость Рябушкина, освободили от платы за учение, вообще всячески опекали его, оценив кротость характера и печальную судьбу его. Учившийся вместе с Рябушкиным художник Нестеров позднее вспоминал о нем: «тихий-тихий», но прибавлял неизменно: человек «большого таланта и больших скрытых страстей».
Учителями Рябушкина в училище были Прянишников и Перов. Особенно Перова Рябушкин полюбил, привязался к нему душевно, а в живописи сильно подражал ему. Когда в 1882 году Перов умер, Рябушкин не захотел оставаться в Училище, перебрался в Петербург и там поступил в Академию художеств.
Но еще до этого он успел завоевать себе некоторую известность — после того как «Крестьянскую свадьбу» прямо с ученической выставки (случай весьма нечастый) купил для своей галереи Павел Михайлович Третьяков.
Конечно, нельзя сказать, чтобы в «Крестьянской свадьбе» вполне проявился талант Рябушкина — это еще не самостоятельная вещь. Но яркая индивидуальность Рябушкина уже очевидна. А кроме того, картина насыщена фактурой — как чисто живописной, так и психологической, — потому-то она и Служит значительной вехой на его недолгом художническом пути.»
Рябушкин изобразил просторную крестьянскую избу, битком набитую подгулявшим народом. Свадебное пиршество затянулось, чинные приемы обряда оставлены, всяк развлекается кто во что горазд. Дым, что называется, стоит коромыслом: пьют, балагурят, пляшут. Как завороженные, маленькие ребятишки уставились на статную молодку в середине избы — вот она сейчас взмахнет белоснежным платочком и павой поплывет в танце... Заметна зависимость Рябушкина от уроков Перова, да и других художников-жанристов, всегда старавшихся прежде всего подчеркнуть повествовательную сторону картины, сделать из нее рассказ с определенным сюжетом. Нетрудно заметить и молодую наивность художника. Дело не только в просчетах и робости композиции; главное — взгляд, которым он смотрит на персонажей. Он ведь писал, в сущности, свою родную среду: такими же крестьянами, как персонажи картины, были его родители, был бы, если.бы не судьба, и он сам — тем трогательнее чувство наивного превосходства, с каким взирает на них молодой живописец, словно говорит: посмотрите-ка, кем я был и каков я теперь. (Разумеется, чувство превосходства над крестьянской средой скоро исчезло у него бесследно. В зрелые годы, прожитые Рябушкиным в усадьбе Дидвино под Любанью, где он поселился у своего приятеля, художник главным образом водился с крестьянами — они не только позировали ему, но были и судьями его работ, с их мнением он очень считался.) Есть в «Крестьянской свадьбе» и образы, достойные зрелого Рябушкина: вглядитесь в отрешенное лицо седого священника за столом у окна, оцените отчаянную позу пропащего человека — горького пьяницы, сидящего рядом... Кстати, картины свадьбы, подобно навязчивому видению, преследовали Рябушкина всю жизнь. Вот несколько названий: «Ожидание новобрачных», «Молодожены», «Свадебный поезд». Сам художник женат не был, — и кто теперь может сказать, какая душевная тоска заставляла его снова и снова писать образы человеческого счастья?
В биографии да и живописи Рябушкина можно почувствовать натуру несостоявшуюся. Художник мог бы сделать гораздо больше и значительнее того, что сделал... В Академии знаменитый Чистяков научил его классическому рисунку. Но после Академии Рябушкин не поехал в Европу, как было принято, а предпочел отправиться по России: в Псков, Ростов, Ярославль, Новгород. Свои путевые альбомы (зарисовки и записи) он озаглавил: «Материалы по истории русских одежд, архитектуры и пр.». Его небольшая библиотека включала книги Забелина о допетровской Руси, записки Олеария и русские былины, собранные Гильфердингом. Рябушкину, несомненно, импонировал возрождавшийся (и даже насаждавшийся) при Александре III византийско-лубочный стиль в живописи и архитектуре, делавший упор на этнографическую достоверность. Однако его эскизы росписей Софийского собора в Новгороде и петербургского Спаса-на-крови не были удачными, что, кажется, понимал и он сам. Вообще недовольство собой было его обычным состоянием. Он часто уничтожал уже готовую вещь, говоря: «Никому не нужно».
Имя Рябушкину доставила картина «Потешные Петра I в кружале» (1882 г.). Стасов, посмотрев ее, предрекал: «Быть может, г. Рябушкину суждено быть настоящим «историческим живописцем» старой русской истории». Эти слова сбылись лишь до известной степени. В 1890-х гг. Рябушкин написал несколько картин из быта Руси XVII столетия — Руси, уже готовой к появлению Петра. Чувства исторических форм и чувства времени отнять у Рябушкина никак нельзя. Вот его лучшие картины: «Боярская дума», «Московская улица XVII века», «Семья купца XVII века». Картина «Едут» (1901 г.) изображала московскую толпу той же эпохи, собравшуюся поглазеть на въезд в первопрестольную какого-то иностранного посольства,— здесь строгая точность антуража не помешала задорной веселости письма, в общем-то чуждой складу Рябушкина. Его шедевром была картина «Русские женщины XVII столетия в церкви», написанная в 1899 году. К ней он долго готовился и ее особенно любил. В этой картине он выразил свое представление о России семнадцатого века: благолепное убранство храма, тонкие, прозрачные лица богомолок, атмосфера смирения и тишины, чувство давно прошедшего времени...
Писавший более красочно и смело, чем многие передвижники, зрелый Рябушкин оказался чужим для них. Не был он своим и в «Мире искусства» — там его, вероятно, считали недостаточно интеллигентным. Одно время он пристал было к московскому Обществу исторической живописи, но оно просуществовало недолго. В сущности, он был совершенно одинок.
Больной чахоткой, он поехал за границу лечиться; улучшения не последовало, он вернулся домой. Весной 1904 года Рябушкин умер.
В. Алексеев
После этой статьи часто читают:
Просмотрено: 11571 раз