
Бородино
12 июня 1812 года тремя потоками опустошительной лавы хлынула на русскую землю армия Наполеона Бонапарта.Шестьсот тысяч солдат, статысячная кавалерия, тысяча двести артеллерийских стволов - невиданная по тем временам сила. Рядом с французскими шли полки баварские и саксонские, прусские и австрийские, голландские, итальянские, швейцарские, португальские. Казалось, вся Европа сдвинулась с вековых своих оснований и устремилась покорять Россию.
Наполеон был верен излюбленной тактике, которую называл «одним ударом грома»: мощный стремительный удар, маневр и — победа. Снабжаясь за счет населения захваченных территорий, не привязанная к базам, его армия легко и свободно продвигалась вперед. В России же привычный механизм не срабатывал. Бонапарт гнался за русскими и, думая, что их настигал, завязывал бой, нес большие потери... Но всякий раз перед ним оказывался лишь сражающийся арьергард — русская армия ускользала. Он захватывал города — они были пустыми. С деревнями обстояло еще хуже — крестьяне закапывали в землю хлеб, сжигали избы и прятались в лесах, угоняя с собой скот.
Гениальный полководец, Наполеон привык, что победу обеспечивает сила. На стороне старика Кутузова была житейская мудрость: он знал, что неуязвимость России обеспечивают три фактора — пространство, время и масса. Наполеон и представления не имел о том виде оружия, которое заносила над ним рассерженная Россия,— о дубине народной войны. Он, привыкший к политическому торгу, здесь получал войну на истребление своих солдат. Здесь дрались за каждую пядь земли. На всем пути Великой французской армии не найти холмика, переправы, оврага, которые не были бы отмечены боем. И каким! Сформированная из наспех обученных крестьян, дивизия Дмитрия Неверовского каждый день отражала по сорок атак знаменитых кавалерийских корпусов Мюрата. Расположившись на ночлег, французы просыпались в подожженных избах. У них постоянно пропадали обозы вместе с конвоями. Отряды, отряжавшиеся на поиски провианта и фуража, обратно не возвращались — их выслеживали крестьяне, вооруженные самодельными пиками и топорами, и рубили, как дрова. Так что до Бородинского поля не дошла и половина французской армии.
...За день до Бородинского сражения Наполеон захватил деревню Шевардино и приказал привести к нему пленных, чтобы узнать: будут ли русские завтра драться или отступят дальше. «Их нет, ваше величество, русские в плен не сдавались»,— был ответ. «Их скорее можно в землю втоптать»,— оправдывался генерал Коленкур. «Завтра мы всех их вгоним в землю»,— пообещал Наполеон.
Но завтра битва не состоялась. Войска вступили в бой только 7 сентября, и день этот навсегда стал святым для каждого русского человека. Потеряв. 58 тысяч солдат и 49 генералов, Наполеон захватил позиции Кутузова. Но где же победа? Русская армия опять отошла, сохранив и порядок, и силы, и оружие, а главное — волю к борьбе и тот самый патриотический дух, существование которого теперь почему-то стало модным брать под сомнение. Что это: незнание или откровенное нежелание знать? Слепота, глухота или стремление так переосмыслить историю, что, по сути, перечеркнуть свое прошлое?
Вспомним то же поле через сто с лишним лет.
12 октября 1941 года командир 154-го гаубичного артиллерийского полка смотрел в бинокль на Бородинское поле и видел, как парадным маршем, с открытыми люками '"идут на него фашистские танки. А по склонам холмов — не цепями, ротными колоннами — наступают пехотинцы в черных мундирах. Это шла испытанная во многих боях механизированная дивизия СС «Рейх». Хотя и слева, и справа лежали совершенно незащищенные участки фронта, они шли здесь — потому что так им было удобней, потому что заведомо знали: сопротивления оказать русские не могут — нет ни сил, ни техники. Но вопреки расчетам холодного разума, одна лишь стрелковая Дивизия, гаубичный полк, впервые вышедший не на учебные позиции, и 600 необстрелянных курсантов выполнили невыполнимую по всем мыслимым законам задачу — держали врага на Бородинском поле пять дней, ровно столько, сколько нужно было для создания обороны под Кубинкой, на подступах к Москве.
Две отечественные войны прошли через Бородинское поле. Все виды оружия взрывали его тишину: рядом с обелиском фельдмаршалу Кутузову — памятник гвардейцам-зенитчикам, по соседству с батареей Раевского — пулеметный дот, неподалеку от могилы Багратиона — танк Т-34. И дважды становилось оно местом великого подвига, имя которому — любовь к родной земле. Жаль только, что наши современники понимают эту любовь по-разному.
Как известно, еще император Александр выкупил у владельцев землю Бородинского поля под национальный музей. Но в доперестроечное время решили отказаться от этого наследия и передали ее в ведение Мособлсовета. А там пересчитали музей на привычные гектары. Срываются братские могилы, роются карьеры, уничтожается исторический ландшафт, строятся дачи. Теперь стали раздавать Бородинскую землю и под огороды. Возможно, картошка, выращенная на этом поле, уродится питательной, только не встанет ли она комом в горле? С какими глазами будете вы читать им строки Лермонтова «про день Бородина»?!
В сентябре 1839 года, когда в день годовщины Бородинского сражения был открыт главный мемориал в память о погибших, на поле русской славы состоялся необычный праздник. 120 тысяч солдат и офицеров разделились на «французов» и «русских» и устроили «баталию» 1812 года. Войскам зачитали приказ: «Ребята! Перед вами памятник, Свидетельствующий о славных подвигах... Вечная слава падшим геройской смертию товарищам нашим, и да послужит подвиг их примером нам и позднейшему потомству...»
Праздник этот еще в девятнадцатом веке стал традицией. Теперь, наконец, о нем вспомнили и мы, «позднейшее потомство».
После этой статьи часто читают:
Просмотрено: 6112 раз