В 2008 году отечественная оружейная отрасль понесла невосполнимую утрату. 1 октября умер выдающийся конструктор стрелково-пушечного вооружения Василий Петрович Грязев, виднейший авторитет среди отечественных и зарубежных специалистов-оружейников.

В НИИ-61 (ныне ЦНИИТочМаш, г. Подольск) он прошел путь от инженера до главного конструктора по направлению. В 1966 году был переведен в Тульское конструкторское бюро приборостроения на должность заместителя начальника и главного конструктора предприятия. До последнего времени В.П. Грязев занимал должность главного конструктора по стрелково-пушечному вооружению.

Воспоминания о товарище

С Василием Петровичем Грязевым я познакомился в послевоенные годы, будучи студентом оружейно-пулеметного факультета Тульского механического института. Он учился на старшем курсе и уже проводил свое исследование, являлся именным стипендиатом (потом его именная стипендия перешла ко мне «по эстафете»). Но самым тесным образом свела нас судьба тогда, когда я был направлен в НИИ-61 для выполнения диплома и дальнейшей работы. Там меня определили в отдел номер 21, где работали в то время старшие инженеры Василий Грязев и Аркадий Шипунов. С тех пор этот тандем будущих великих оружейников станет неразлучным на всю жизнь. У них уже была почти закончена 30-мм авиационная пушка 235П (будущая НР-30, между собой ее называли «тридцаткой») под патрон пушки Александра Нудельмана и Арона Рихтера.

Здесь необходимо упомянуть в двух словах о предыстории появления пушки. В те времена в НИИ-61 проводились исследования, направленные на кардинальное повышение темпа стрельбы авиационных пушек. Самый первый образец высокоскорострельной (по замыслу) пушки под мощный 23-мм патрон пушки ВЯ был разработан Александром Скворцовым. Но пушка «смогла» стрелять лишь «двойками» и «тройками», да и то с низким темпом. (Скворцов был талантливым инженером, но ему недоставало научной базы). И в этот период в НИИ-61 прибыли свежеиспеченные инженеры тульского оружейно-пулеметного факультета Аркадий Шипунов и Иван Бабичев. Они-то и сумели разобраться, почему пушка Скворцова не может стрелять с расчетным темпом (2.000 выстрелов в минуту). Причина была в больших потерях энергии при соударении деталей.

Именно тогда Шипунову пришла в голову идея, позволившая в перспективе резко повысить темп стрельбы авиационных пушек. Она была высказана им Василию Грязеву, который с большим энтузиазмом воспринял ее и тут же начал материализовать применительно к 30-мм авиапушке.

На момент моего прихода в НИИ-61 «тридцатка», как я упоминал выше, была практически готова. А Грязева уже начала одолевать следующая идея. Задумал он пушку по такой же схеме, но под 23-мм патрон пушки ВЯ. Вот тут-то я и увидел феноменальный грязевский подход к проектированию - с его кульмана сразу же начали слетать рабочие чертежи пушки. На обороте чертежа каждой детали Грязевым лично расписывалась технология ее производства. Да, нужно было иметь действительно феноменальное пространственное воображение, чтобы держать в голове общую компоновку оружия!

Судя по чертежам, это был солидный шаг вперед по сравнению с «тридцаткой». Новая пушка получила индекс АО-7. Спроектировал ее Грязев, расчетную часть выполнил Шипунов. Мне выпала честь помогать им. Работали мы втроем, самозабвенно засиживались допоздна, не чувствуя усталости. Через три месяца пушка была готова, но стрелять начала не сразу, пришлось повозиться. Это было в порядке вещей — крайне редко первый образец сразу начинает показывать ожидаемый результат. В конце концов АО-7 в первых числах апреля 1953 года «выдала» расчетный результат 2.300 выстрелов в минуту на двадцатипатронном куске ленты.

Это был мировой рекорд!

Из существовавших до этого авиапушек под аналогичный патрон можно назвать только пушку ВЯ (устанавливалась в крыльях прославленного штурмовика Ил-2). Она весила 66 кг и стреляла с темпом 600 выстрелов в минуту. АО-7 весила 56 кг и по темпу стрельбы практически заменяла четыре пушки ВЯ!

Таким был первый образец конструктора Грязева, лишь за три года перед этим получившего диплом инженера! Что и говорить — феномен. Подобным образом отличился лишь Игорь Яковлевич Стечкин, который через три года после защиты диплома поставил на вооружение не имеющий аналогов пистолет-автомат.

Пушка АО-7 была передана для доработки в Тульское КБ, где получила индекс ТКБ-513. Но на вооружение она не была принята. Причина банальна — ее создатели, 25-летние дебютанты, «имени» еще не имели и были конкурентами знаменитым Александру Эммануиловичу Нудельману и Арону Абрамовичу Рихтеру, внедрявшим свою револьверную пушку 261П под специальный 23-мм патрон для вооружения задней полусферы бомбардировщика Ту-22. Предпочтение было отдано именитым конструкторам...

К великому сожалению, существенный ущерб программам разработки автоматических пушек во второй половине 1950-х годов был нанесен решением высшего руководства, отдавшего предпочтение ракетной технике. Об автоматических пушках некоторые «деятели» отзывалась как о «пещерной технике». Итоги плачевны.

Отмечая технические заслуги Грязева, хочу упомянуть и о его личных качествах. Характер у него был на удивление спокойный, уравновешенный. И независимый. Не раз я был свидетелем его докладов «сановным» особам — он держался перед ними столь же естественно, как и перед нами. Обладал колоссальной работоспособностью и мог часами просиживать за кульманом.

В отличие от многих конструкторов, которые предпочитают работать келейно, Грязев никогда не таился и охотно объяснял интересующемуся, что он проектирует. Если кто-то высказывал дельный совет, Василий Петрович не гнушался его принять. Помню, при обсуждении на цеховой сборке последней неудачной стрельбы к нам подошел маститый оружейный слесарь Василий Васильевич Козлов. «Вот ты, Вася, на своей двуствольной пушке газ подводишь только к одной камере, а попробуй сделать «паровоз» — подводи газ из одного ствола на газовую камеру и из второго ствола». Грязев внимательно выслушал пожилого мастера и тут же ушел. На следующий день он показал Козлову чертеж: «Василий Васильевич, вы такой «паровоз» хотели?» После внедрения совета слесаря пушка стала стрелять лучше. Такого рода пример не единичен.

...Аркадий Шипунов, с которым они были неразлучны, недавно сказал мне: «Мы с Василием более полувека были, как братья, с той лишь разницей, что братья и подраться иногда могут, у нас ни малейшей размолвки никогда не было!»

Мне рассказывали, что Василий Петрович оставался работоспособным до последнего. За несколько дней до кончины еще мог подписать какие-то документы и отшутиться при этом: «Последний парад наступает...»

Без малейшего преувеличения, Василий Петрович Грязев — это, еще раз повторю, феномен. Ни один из известных отечественных и зарубежных конструкторов-оружейников не работал в таком широком диапазоне образцов. И его «последний парад» — это созвездие оружия, которое он создал.