К упавшему и опустившемуся человеку можно и нужно проявлять сочувствие и милосердие. Наряду с этим весьма опасно внушать потерявшему берега человеку, что мы всем скопом просто обязаны его жалеть, а он при этом имеет законное право домогаться уважения и любви к себе. Эдак мы, чего доброго, сами взрастим такого себе надменного нищего или претенциозного калеку. Это будет не желающий каяться грешник, взявший на вооружение христианскую риторику. Он, выдержав многозначительную паузу, гордо заявит: «Да, милостивые государи, я человек падший. А вы ничем не лучше, просто одежда на вас подороже и почище моей. Вот так то. Однако же, согласно Божьим заповедям, извольте принимать меня и любить таким, какой я есть. Я достоин особой любви и сочувствия, ибо являюсь личностью, невообразимо страдающей». И так далее, и тому подобное. Нет, и ещё раз нет! Думать и жить нужно по-другому. Свалился с ног – поднимайся. Больно – терпи. И не смей называть порочность неписаным законом, а хворь – неизбежностью. Милость является незаслуженной любовью, а не официально начисленной пенсией. Это что касается падших, выдохшихся, кающихся и этих… дай Бог памяти, как же их? Перегоревших.

Никто не подвергает сомнению тот факт, что человек выбивается из сил. Бесспорно и то, что каждый из нас может упасть, иногда так сокрушительно, что уже и не подняться. Недоверие вызывает другое: нужно ли нам осторожно настраивать своё сознание на то, что падение является неминуемым? Ведь выдумали термин «перегорание» и поместили в эту группировку всех без исключения. Кто-то сменил уже четвёртую жену, кто-то занялся откровенным скотством, кого-то просто до смерти утомила служба, и он, как Бендер, решил стать управдомом, а мы на всех этих разномастных дезертирах поставили благодушную отметину «перегоревшие» и дружно принялись их утешать. Что-то явно не срастается. Были времена, когда кое-кто из фронтовиков сидел с протянутой рукой, и твердил: «Я на мине подорвался. Дай пару рублей на опохмелку!» Но не приведи Господь встретить священнослужителя, кичащегося тем, что он «выдохся на производстве». Типа: «Я Господу верой и правдой служил, пора и честь знать. Перетрудился я на этом поприще, за скобки вывалился, но вы просто обязаны меня почитать, потому что я жертва». Но жертвы-то разные бывают. К примеру, обвёл бес монашку вокруг пальца, и она выскочила замуж. А теперь просыпается по ночам с мыслью о том, что же она ответит Богу на Суде? Или некий вполне достойный игумен, сбитый с ног сатаной, влюбился в прихожанку и наплодил кучу детей. А теперь живёт, опустив голову, тихо и незаметно, и лишь Господу известно, какими молитвами кричит его сердце. Это можно понять. Здесь вполне уместны и боязнь, и сожаление. Но, когда такой же священник или такая же монахиня, став в позу, скажут: «Что здесь такого? Мы просто перегорели, и нуждаемся в вашем сочувствии», - а мы ответим: «Да-да, разумеется. Бедные, как же вас так угораздило», - то здесь попахивает какой-то ложью и смысловым суррогатом.

Для начала, не стоит никуда спешить. Ни с монашеством, ни с рукоположением. А то приспичило, допустим, мальчишке в монахи пойти (поют ведь как красиво, и одеяния чёрные развеваются на ветру, как в фильме «Властелин колец»). Желание юноши исполнилось, и его спешно постригли в монахи. Прошло всего пару лет, и он уже игумен. Осталась всего одна мечта – епископство, а парню-то всего двадцать пять. Сначала к молодому человеку придёт скука, потом желание жениться. Это – один из нескольких сценариев «перегорания». Службы приелись, романтики как не бывало, человеческое естество начало поднимать голову. А ведь с посвящением паренька просто поторопились, не дождавшись наступления зрелости. Увы, подобных примеров предостаточно. Как правило, изнаночная сторона «перегорания» таит в себе ажиотаж, необдуманность, беспечность и восторженность. С течением времени грёзы рассеиваются, пробуждаются страсти, появляется вражеская конница. И не приходится удивляться тому, что человек, лишённый основания, не способен нести свой крест. Ему-то казалось, что солдаты, облачившись в красивую форму, печатают шаг только на парадах, а его посадили в эшелон – и на фронт. Через месяц он оттуда и сделал ноги, приведя в качестве аргумента своё «перегорание». Будем его осуждать? Нет, заповедь не велит. Но можно ли сказать, что это нормально? Ни под каким видом. Это – грех, взывающий к раскаянию, а не к всепрощению.

Думается, у каждого человека в области сердца имеется невидимая глазу запёкшаяся рана, поэтому все люди достойны жалости. Но что касается сентиментальных соплей по поводу «перегорания», то пришло время их вытереть. В Евангелии сказано: взялся за плуг – назад не оборачивайся. Совсем не лишним будет вспомнить и о том, что произошло с женой Лота. Прежде чем принимать решение – крепко подумай, а решил – выметай все сомнения поганой метлой. Пришло время служить, а не колебаться. Основоположник Воздушно-десантных войск генерал Маргелов так говорил: «Сбили с ног – дерись на коленях. Не можешь идти – наступай ползком». Попробуйте намекнуть десантнику, что существует принцип «перегорания», дающий ему право сложить оружие и сдаться на милость врагу… То, что он вам ответит, не подлежит переводу. Негоже и нам бросать духовное вооружение, да ещё и оправдывать тех, кто его зачехлил. А причины-то известны: женские прелести, зелёные бумажки с ликами американских президентов, ночная блажь и физическое утомление. Надо полагать, это полный список.

По отношению к тем, кто споткнулся и упал, не чувствуется ни осуждения, ни злорадства, разве что жалость с примесью страха. Но с некоторых пор появилось набирающее обороты раздражение от человеческой трескотни про «перегорание». Запасайтесь маслом, дорогие, творите добро, молитесь, и да не угаснут ваши лампады.

Благослови вас Бог!