Есть приемы, категорически запрещенные в воспитании. Например, рукоприкладство, ругань и вообще оскорбление личности ребенка, как бы ви­новат он ни был. Именно по этой причине, я уверен, недопустимы превращенные в судилища собрания, где учи­теля и родители в оскорби­тельном тоне говорят с учени­ками и о них. В разгоря­ченной атмосфере проработки легко нарушается всякая ме­ра - и воздействия, и нака­зания.
Не в проработках, не в ру­гани воспитательная ценность вмешательства сразу такой мощной силы: учителя и ро­дителей, - а в том, чтобы разобраться в фактах и их причинах. А что получается? Вот вывели на общий суд сразу несколько ребят. За каждым из них своя вина, уже не говоря об особенно­стях психики. А их ругают скопом, тем самым умножая вину каждого впятеро, если их пять, вшестеро... Давайте по­ставим себя на место про­винившегося. Конечно, жгучий стыд, но еще обиду и про­тест испытывает каждый. А обида и протест в юном воз­расте - вещи очень серь­езные, порой они уводят человека совсем в другую сто­рону, далеко от наших воспи­тательных целей.
Я, как педагог, не верю в созидательную силу прора­боток. Вот смотрите: тот же Петя, которого, как и других, публично стыдили, хоть и дал слово исправиться, но выпол­нить обещание не сумел. А тогда публичная проработка абсолютно противопоказана, вредна. Вот мне, директору, школы, рекомендуют прорабо­тать такого-то ученика на соб­рании. А я, его учитель, твердо знаю, что этого парня обсуждать публично нельзя. Он самолюбив, обидчив и не­сдержан. Проработка его обо­злит. Кроме того, его могут поддержать приятели из окру­жения, добровольные «адво­каты». Может получиться, что обвинять провинившегося бу­дут только педагоги. Так он еще и «геройский» ореол приобретет. Решаю: поговорю-ка я с ним сам и без сви­детелей. Выясню, что и как бы­ло. Попытаюсь его понять, и, если он даже не будет со мной до конца откровенен, во что-то да поверит: в мою искреннюю доброжелатель­ность, в мое участие, желание ему помочь. Ведь не наказа­ние важно, а результат. Я не обольщаюсь, что добьюсь стопроцентного успеха; хотя бы наполовину или на треть - уже хорошо. Наивно думать, что даже самый умный и доб­рожелательный разговор сразу развернет мальчишку в нуж­ную сторону. Важно до не­го «достучаться», а потом на­бирайся терпения, продолжай работать с ним и жди всхо­дов...
Совместные собрания уче­ников, учителей и родителей в нашей школе иногда бы­вают, но очень редко и к то­му же - с другой целью, чем обрисована в письме С. Соболевой. Цель наших встреч - не отругать каких-то учеников, а изменить пове­дение в классе в целом. Такое собрание должно быть тщательно подготовлено. Все его участники: и учителя, и ро­дители, и ученики - должны быть убеждены в целесообраз­ности такого разговора.
Например, стала хромать дисциплина в классе. Боль­шинство не противостоит, как это бывает обычно, горстке шалунов, а наоборот, избрало их образцом для подражания. Тут впору бить тревогу. Идея собрания, что называется, «ви­сит в воздухе». Все к нему психологически готовы, ждут. Но и тогда надо хорошенько продумать: а что же должно быть итогом этого общего раз­говора?
Каким добрым делом сплотить класс? Как этим де­лом заинтересовать «героев», лидеров? Словом, итогом соб­рания должны быть не слезы, обиды и протесты, а приня­тая всеми положительная программа, воплощать в жизнь которую возьмется весь класс. Участие в общем большом деле вернет в нормальное русло и заводил, и весь класс.
Расскажу случай из своей практики. Мальчишка в седь­мом классе, а шалости - на уровне пятого. Жалобы на не­го чуть ли не каждый день. Вызываем родителей, беседуем с парнем - обещает больше не драться, не обижать дево­чек, не разговаривать на уро­ках. А на следующий день все сначала. Однажды, когда его вместе с друзьями, у ко­торых он был за главного, в очередной раз привели ко мне, я не стал их ругать, а приказал ходить на заседания совета музея-клуба В. В. Мая­ковского и участвовать в поис­ковой работе.
Участие в работе музея-клуба у нас, естественно, де­ло добровольное. Но здесь я приказал. Пришли на заседа­ние. Сидят молча, слушают. Потом пришли еще раз и еще. Замечаю, главный «наруши­тель спокойствия» преобра­зился внешне: аккуратно при­чесан, подтянут, наглажен.
Всей школой идем в театр. Прибегает классный руководи­тель седьмого класса: «Пол­класса не берет билеты». Ока­зывается, виноват наш «ге­рой». Приглашаю его к себе: «В театр пойдешь?» - «Че­го я там не видал!» - «На­прасно: спектакль отличный. Впрочем, как хочешь. Вот де­сять билетов тебе и твоим друзьям. Подумай. Если твер­до решишь не ходить, прине­си билеты назад. Словом, ре­шай сам. Но не сейчас». Ушел. Через два урока приходит и говорит, что решил идти в те­атр. И остальные, конечно, тоже идут.
Специальное приглашение и особое уважение этому маль­чишке? Да. И не нужно мел­ких амбиций. Мне важно ведь, чтобы осуществилась по­ложительная программа. Но не только ради этой программы я к нему с уважением. Фаль­шивое уважение он легко об­наружил бы. Своих учеников надо всерьез уважать. И то­гда потеряют смысл общие собрания родителей, на ко­торые вытаскивают ребят ради проработки и припоминают поименно все их «грехи». Вос­питание руганью очень отдает злопамятством и мстительно­стью. Такого ученики не про­щают, а у родителей серд­це разрывается от жалости к детям...
Однако бывает и другая крайность: родители не хотят принять ни одного критическо­го замечания в адрес их от­прыска. Обижаются на спра­ведливую критику и вообще перестают ходить в школу. Это - неверно. Бойкотировать родительские собрания и дру­гие школьные мероприятия не стоит. Тем самым родители противопоставляют себя шко­ле, а из этого ничего хоро­шего не получится. Отвернуть­ся - просто, договориться - сложнее. О своем несогласии с методами работы классного руководителя можно (и даже нужно) рассказать директору школы, можно вынести вопрос на обсуждение родительского комитета. Решать сложные проблемы воспитания лучше вместе, не в конфликте, а в сотрудничестве.

С. Богуславский