Игрушка в детской литературе изображается не как бездушная вещь, а как нечто, имеющее свою, особую жизнь, будь то резиновый мячик, фарфоровая кукла или плюшевый мишка. Но есть круг произведений, в которых писатель сознательно отводит игрушке место среди обычных неодушевленных предметов. Более того, она выступает в роли неудачной подделки, заменяющей собою жизнь. Такая игрушка вызывает и у автора, и у героя его книги чувство неприятия и отторжения. В романтической литературе XIX века подобное отношение к игрушке было обусловлено мнением, что она тешит тщеславие знатных, но бездушных людей. Писатели противопоставляли дорогой безделушке естественную красоту живой жизни. В литературе XX века игрушка становится злом, когда навязывается ребенку взрослыми вопреки его истинным потребностям. К таким потребностям в первую очередь относится желание ребенка обзавестись животным, будь то щенок или котенок:



Живому существу противостоят заводные игрушки, издающие противные железные звуки и совершающие механические движения. Такими бездушными предметами взрослые стремятся «забить» стремление ребенка заботиться о живом существе. Эта тема присутствует в детской литературе на протяжении всего XX века:




Ничтожность игрушки по сравнению с ценностью всего живого становится особенно очевидной в ситуации драматической, когда жизнь человека оказывается под угрозой. В сказке Х.К. Андерсена «Соловей» противопоставляются игрушка и живая жизнь. Искусно сделанная заводная птичка, богато украшенная драгоценными камнями, не может спасти умирающего императора. Роскошная поделка воплощает тщеславные стремления человека к богатству, которые теряют всякий смысл перед лицом смерти. Зато живой соловей, вольно поющий в саду, своим пением возвращает императора к жизни. Нечто подобное происходит в рассказах русских писателей. Маленькая девочка чахнет на глазах у родителей, ей никто и ничто не может помочь (А. Куприн. «Слон», 1908). Мать предлагает дочери прежде любимые игры с куклами:


Обычная игра кажется больному ребенку скучной и неинтересной, у него нет сил и желания играть. Жизненная сила воплощается в образе живого слона, которого привели в дом по просьбе девочки. Необычный посетитель пробудил в ребенке интерес к прежним играм. Девочка знакомит слона со своими куклами, воображая себя мамой, а слону предлагает роль главы семьи.
Больные дети в современной литературе тоже бредят о любимых животных, видя спасение в них, а не в игрушках:



Литература подчеркивает: желание больного ребенка прикоснуться к живому существу продиктовано не его капризами, а пониманием ценности самой жизни. И в этом больные дети мудрее здоровых взрослых. Сточки зрения последних, дети совершают безумные поступки, отвергая ценные игрушки. Дениска совершил, как показалось маме, неравный обмен: променял новенький самосвал на крошечного светлячка (В. Драгунский. «Он живой и светится», 1961):

«

Таким образом, большой слон или маленький светлячок в равной степени способны защитить героя детской книги от болезни, тоски и одиночества.

-------------------
Марина Костюхина "Игрушка в детской литературе"