Едва ли не каждый, кто когда-либо пи­сал о Майн Риде, начинал с того, что его биография стоит самой увле­кательной из его книг.
Удивительно, что они совсем не устаревают с течением времени. Да­же напротив: кажется, что время, скрадывая детали и подробности, все ярче высвечивает их главную суть. Они давным-давно утратили ак­туальный интерес: эпоха работоргов­ли и войн с индейцами канула в про­шлое.
А что касается исторической ценности, то романы, скажем, Фенимора Купера или Марка Твена тракту­ют те же сюжеты с гораздо большей глубиной. Обаяние книг Майн Рида другой природы. Пожалуй, можно ска­зать, что они и сегодня пленяют и очаровывают нас заключенной в них энергией повествовательности: своим стремительным темпом; выпуклой картинностью сцен и жес­тов; полной ясностью представлений о добре и зле, которой нам зачастую недостает в повседневности; наконец, бравурным ощущением праздника жиз­ни, которое само по себе драгоцен­но и достойно зависти.

Искусство нередко ставит перед ху­дожником задачу — создать образ другого человека, отличного от ав­тора, обладающего собственными ценностями, чувствами, поведением, и увидеть жизнь, встав на его точ­ку зрения. А для этого художник должен, как обычно говорят, обла­дать даром перевоплощения. То есть в воображении своем уметь стать (в большей или меньшей мере) тем, чей образ он создает.
Мы привыкли к тому, что перевоп­лощение требуется от художника, ко­гда он создает образ другого чело­века. Но всегда бываем поражены, когда встречаемся в искусстве с удач­ными попытками увидеть глазами ге­роя произведения жизнь животных, растений, даже вещей. Вспомним то счастливое удивление, которое вызывает у нас знаменитый «Холстомер» Л. Толстого, чеховская «Каштанка», «говорящие» вещи X. К. Андерсена... Силою воображе­ния художник приоткрывает для нас дверь в другую, таинственную жизнь.
Эту способность «быть другим» и сами художники иногда отмечают в себе с удивлением.

Хольбейны - это семья немецких художников швабской школы, можно сказать - настоящий художествен­ный клан, родоначальники которого окутаны легендарной дымкой. О Сигизмунде и Михаиле Хольбейнах известны только их имена - ни сведений достоверных, ни тем более картин не сохранилось. Ханс Хольбейн Старший прославился в свое время росписями алтарей во многих соборах немецких городов. У Ханса Хольбейна Старшего было двое сыновей, и оба тоже стали художниками. Но если Амброзиус Хольбейн известен сейчас главным образом своей принадлежностью к славной фамилии, то брат его - Ханс Хольбейн Младший - оказался одним из величайших художников Германии и своего времени вообще.
Он родился в 1497 или 1498 году на юге Германии в городе Аугсбурге и, как было принято в той ремесленно-художественной среде, учился главным образом у своего отца, хотя должно быть названо также имя Ханса Буркмае-ра, которому юный Хольбейн тоже был кое-чем обязан. С 1515 по 1526 год Хольбейн работал в Швей­царии, в Базеле, где вместе с братом Амброзиусом делал гравю­ры для книгопечатен, в частно­сти проиллюстрировал знаменитую «Похвалу глупости» Эразма Роттер­дамского, с которым близко сошел­ся лично.

И отец, и дед, и прадед Аркадия Пластова были художниками, то есть, собственно говоря, были они крестьянами села Прислониха Симбирской губернии, но исстари так повелось в селе, что мужики рода Пластовых наследственно трудились над украшением сельской церкви. Неизвестно, хорошо ли владели они кистью, зато не вы­зывает сомнений факт, что именно через семью сам Аркадий впервые приобщился к живописи...
На склоне лет народный художник СССР Аркадий Александрович Пластов {1893—1972) рассказывал, что был он еще мальчонкой, когда однажды пришли в род­ную Прислониху настоящие мастера — умельцы-«богомазы» и сход обратился к ним с просьбой «подновить и дополнить то, чем отец с дедом изукрасили нашу церковь... вот тут-то и началось то на­стоящее пленение мое искусством, от ко­торого я уже больше не освободился. Решение было — раз и навсегда: «быть только живописцем и никем более...»

Он очень любил маленьких детей. Любил как отец, как старший брат, как друг и наставник. Об этом его биографы говорят как-то вскользь. А ведь не случайно вся его творческая деятельность была освещена пламен­ной защитой детских интересов. При­рожденный воспитатель, он сам обла­дал чертами ребенка: прямодушием, чистосердечием, добротой, соединен­ными с твердостью и последователь­ностью настоящего педагога. Наряду с его собственными, внед­ренными в статьи воспоминаниями о детских своих мечтах и фантазиях, о целых библиотеках, прочитанных им на заре жизни, показательны сви­детельства тех, кому посчастливи­лось изумиться и редкостным позна­ниям маленького Виссариона, и его чувству собственного достоинства, и его детским вспышкам ненависти ко всякой неправде. Ребенком он не мог оставаться спокойным, сталкива­ясь с ложью и лицемерием взрослых. Взрослый Белинский не мог ни на минуту примириться с бессовест­ностью и бессердечием, возникавшими в воспитании детей, в сфере детского чтения. Откровенно радуясь всякому талан­тливому явлению на горизонте дет­ской книги, он был непримирим к печатным изданиям, приносившим насущные интересы детей в жертву пошлым мыслям или грубой коммер­ции. Человек доброжелательный, за­душевный, мечтательный, в подобных случаях он впадал в благородную ярость, в неистовство, и даже в рамках дозволенного царской цензурой мы можем видеть проявления его справедливого гнева.

Nero 9 Micro - максимально уменьшенный дистрибутив популярной программы Nero 9. Включает в себя только Nero Burning Rom с основными функциями: копирование и запись CD/DVD-дисков, создание образов дисков и запись из образа, сохранение дорожки с аудиодисков и конвертирование музыкальных файлов в основные форматы (MP3/MP3Pro, WMA, OGG, WAV).
---------------------------------------
Сказка "Листвия" (третья часть)

В Сугробин Джона никто не встречал, и он был немало этим удивлен. «Их же предупредили о моем приезде! Или, может, к ним сюда короли каждый день заглядывают?» - подумал он. Воздух был весьма свеж. Да нет, если честно - стоял трескучий мороз! На улицах Джону встречались прохожие, в окнах домов и магазинов тоже виднелись люди, но на него никто не обращал ни малейшего внимания. А если кто и бросит случайный взгляд - в лице его ничто не отразится. «Да и немудрено, - думал Джон. - Такие холодные, заиндевелые лица не исказит ни печаль, ни радость. Брр, до костей пробирает и люди ледяные, и воздух ледяной... Не очень-то обнадеживающее начало».
Молодой Король все же добрался до дворца, стоявшего на самой вершине горы, на сияющем леднике. Да и сам дворец сверкал, точно сделанный из чистого льда. Копыта коня то и дело срывались на скользком склоне, подъем длился долго, и к концу руки у Короля покраснели, а нос посинел от холода и ветра.
У дверей высокий, молчаливый привратник спросил его имя и жестом пригласил Джона следовать за ним в Тронный зал. Король шел, переживая, что выглядит не лучшим образом.

Писана в первой половине XVI века.
Мы с вами знаем о почитаемых в России иконах Владимирской, Казанской, Смоленской, Донской Богоматери, Оранты Ярославской. Заступница, Утешительница, Покровительница семьи, женщины, детей, Воительница в грозный час... Да защитит Образ Ее и Ваш дом от бед и печалей, болезней, тревог!
Икона Тихвинской Божией Матери приписывается кисти евангелиста Луки и относится к иконографическому типу Одигитрии (Путеводительницы). Младенец, восседающий почти в профиль, подвернутая правая ножка - отличительные детали извода Богоматери Тихвинской.
Согласно сказанию об этой иконе, она явилась в 1383 году, окруженная сиянием, над Ладожским озером и чудесным образом дошла до города Тихвина. На месте явления образа построили деревянный храм. Перед его освящением Богоматерь, сопровождаемая Николой Чудотворцем, явилась пономарю Георгию (Юрыглу) и повелела ставить на храм деревянный, а не железный крест. Его сделали из колоды, на которой сидела Пресвятая Дева, явившись пономарю, и этот крест, как и икона, не горел при пожарах.