Каждый врач немного психолог, а уж психотерапевт должен быть им непременно. Очень важно найти убедительные слова и выбрать доверительный тон для разговора с маленьким пациентом. Потому что в подавляющем большинстве случаев энурез у детей не связан с какими-либо органическими пороками почек, мочевого пузыря, мочеточников или нервных проводящих путей. Ночное, или, лучше сказать, «сонное» (потому что оно случается и во время дневного сна), недержание мочи - это разновидность невроза, то есть функционального расстройства нервной системы. И как ни сложно, надо объяснить это и родителям, и самому ребенку, потому что успех лечения во многом зависит от того, насколько активно и сознательно сам четырех-пятилетний малыш станет помогать лечащему врачу. И я говорю маленькому пациенту: «Видишь, сколько ребят приходит ко мне на прием. У многих из них была такая же беда, как у тебя, и все они от нее избавились. Твоя болезнь поддается лечению, только надо очень захотеть выздороветь и выполнять все советы врача».

Мы заблаговременно и кропотливо готовим малыша к школе — учим его читать и считать. Но подчас забы­ваем, что, отправляясь в школу, он становится участником дорожно­го движения — пешеходом или пас­сажиром. А как родители готовят его к этому? Часто никак, ограни­чиваясь напутствием: «Не бегай по улицам — попадешь под колеса!» Но грозное предупреждение либо может быть пропущено мимо ушей, либо просто посеет в душе ма­ленького пешехода страх перед улицей. А страх — плохой совет­чик, он рождает неуверенность в себе. Не страх, а уважение к улице надо воспитывать в де­тях. Выпускники детских садов ока­зываются в более выгодном поло­жении по сравнению с «домашними» детьми — в подготовительной груп­пе для них проводят своеобразный ликбез: знакомят с основными правилами безопасности и даже заставляют, нарисовав схему пу­ти от дома до школы, объяснить...

Б. Житков. Взрослые - это мы с вами. И для нас Борис Житков - писатель, давно прочитанный: в детстве. А к детским книгам мы не склонны возвращаться; разве что охватит редкий приступ ностальгии по «счастливой, неповторимой поре»... Или - мы при исполнении родительских обязанностей: читаем детям. А при этом уже не до собственных духовных радостей - успевай приготовиться к тем вопросам, с которыми вот-вот обрушатся слушатели. Текст, который сейчас перед вами - не для детей, а о детях. А также - и о нас с вами: о нашем неумении их, детей, понимать, о нашей косности, о нашей непоследовательности, да и, не побоимся признать, несерьезности по отношению к напряженному детскому стремлению дойти до самой сути вещей и явлений. Естественное для детского писателя дело - защищать интересы детей перед взрослыми. Но здесь защищают и наши интересы: возможность порадоваться, .узнать, докопаться до истины - вместе с детьми. Педагогика сотрудничества не сегодня, видно, родилась... И еще. одно короткое замечание перед чтением: приготовьтесь к радости, но приготовьтесь и к труду. Богатство мысли, полет ассоциаций, ослепляющая, как при фотовспышке, яркость наблюдений над детьми - все это сделает чтение этих страниц Наслаждением; но от столь быстролетной мысли надо ведь и не отстать... Статья печатается с небольшими сокращениями по сборнику «Жизнь и творчество Б. С. Житкова». Если прочитанное побудит вас узнать, что еще писал Житков «для взрослых», и о нем самом - может быть, хоть и не без труда, это удастся.

Девочки всерьез не ссорились, и у родителей не было никакого повода для беспокойства, пока не случилась одна неприятная история. В доме жил хомячок, и, конечно, его все любили. Как-то вечером Алле вдруг стало нехорошо —она позвала Нину, которая делала уроки в другой комнате, и попро­сила принести ей попить. Нина испугалась, побежала на кухню. Вернулась с чашкой воды и, когда открывала дверь в комнату, неча­янно ударила хомячка, который спал или просто сидел у двери. Удар был настолько силен, что хомячок, увы, сдох. Нина очень расстроилась. Алла же принялась ругать ее — какая неосторожная! Хомячка похоронили, девочки поплакали. Но странное дело! Со­вестливая Нина должна была бы долго терзаться, а она как-то быстро успокоилась. Родители недоумевали и решили тайком «изу­чить дело» поглубже, сопоставили все детали, вспомнили, что и как было... И пришли к предположению, нет, почти к выводу, что Нина вообще ни при чем, что скорее всего Алла не нарочно, а случай­но ударила зверька, а потом все приписала младшей сестре, ловко изобразив, что ей плохо. Возмож­но, ей...

«Это алкоголизм, при чем тут наслед­ственность?» - именно так говорят люди, пламенно верящие в одни только социаль­ные причины алкоголизма. Вера способна отвергнуть всякие аргументы, включая строго научные. Казалось бы, ну и пусть верит каждый во что хочет... Все так, если бы только в результате генетической без­грамотности не было риска ввергнуться в пучину жесточайшей житейской драмы. Некоторые люди совершенно не задумыва­ются о том, что наследственность - это нечто важное. В результате многие прием­ные родители переживают настоящие тра­гедии с детьми, в которых но мере взрос­ления проявляется спрятанная до поры до времени тяжелая наследственность. Вспомнился случай из моих недавних встреч в США. Пожилой, очень уважае­мый, серьезный политик доверительно рассказал специалисту-генетику в моем присутствии личную трагедию. Политик - отец одного родного ребенка и пятерых при­емных детей. Все уже взрослые.

Есть приемы, категорически запрещенные в воспитании. Например, рукоприкладство, ругань и вообще оскорбление личности ребенка, как бы ви­новат он ни был. Именно по этой причине, я уверен, недопустимы превращенные в судилища собрания, где учи­теля и родители в оскорби­тельном тоне говорят с учени­ками и о них. В разгоря­ченной атмосфере проработки легко нарушается всякая ме­ра - и воздействия, и нака­зания.
Не в проработках, не в ру­гани воспитательная ценность вмешательства сразу такой мощной силы: учителя и ро­дителей, - а в том, чтобы разобраться в фактах и их причинах. А что получается? Вот вывели на общий суд сразу несколько ребят. За каждым из них своя вина, уже не говоря об особенно­стях психики...

Искусство нередко ставит перед ху­дожником задачу — создать образ другого человека, отличного от ав­тора, обладающего собственными ценностями, чувствами, поведением, и увидеть жизнь, встав на его точ­ку зрения. А для этого художник должен, как обычно говорят, обла­дать даром перевоплощения. То есть в воображении своем уметь стать (в большей или меньшей мере) тем, чей образ он создает.
Мы привыкли к тому, что перевоп­лощение требуется от художника, ко­гда он создает образ другого чело­века. Но всегда бываем поражены, когда встречаемся в искусстве с удач­ными попытками увидеть глазами ге­роя произведения жизнь животных, растений, даже вещей. Вспомним то счастливое удивление, которое вызывает у нас знаменитый «Холстомер» Л. Толстого, чеховская «Каштанка», «говорящие» вещи X. К. Андерсена... Силою воображе­ния художник приоткрывает для нас дверь в другую, таинственную жизнь.
Эту способность «быть другим» и сами художники иногда отмечают в себе с удивлением.